Крепостной шпион

Княгиня Наталья Андреевна Ольховская была загадкой. Богатая вдова, имеющая собственный дом на каменной набережной Фонтанки — Наталья Андреевна флиртовала понемножку, кажется, со всем светом, при этом, не имея ни одного официального любовника. Фантастическая тонкая причёска, украшенная, обычно, драгоценным гребнем, французские платья, женственность в каждом вздохе и вдруг быстрый язвительный взгляд, как рапира пронзающий сердце.

Сергей Филиппович и хотел бы избавиться от этого чувства, но куда там. Когда даже робкие мечты и ничтожные надежды на взаимность возвращали ему силы, и ускользающее желание жить.

Когда собрание закончилось и, пряча лица в воротниках, члены «Пятиугольника» стали по одному расходиться, когда заскрипел, поднимаясь и опускаясь, лифтовой механизм и мимо Сергея Филипповича прошли уже пять человек, секретарь счёл возможным покинуть свой пост и вернуться в тепло гостиной.

Но не успел он даже, как следует отогреть руки, как по лестнице спустился Бурса. Его Превосходительство сохранял внешнее спокойствие, но, зная хозяина, секретарь сразу подметил, что тот чем-то взволнован.

   — Серёжа, — сказал Бурса, протягивая небольшой тоненький конверт. — Сейчас же догони Наталью Андреевну и отдай ей это. Я позабыл. Она уехала, а это должно быть у неё.

   — Давно ли уехала?

Секретарь взял конверт. Конверт был заклеен. На конверте не было никакой надписи.

   — Да только что. Хотел догнать её у кареты, да не успел. Но письмо нужно передать. Срочно, и из рук в руки.

«Он лжёт, — сообразил секретарь, — и лжёт нарочно. Хочет меня унизить. Если бы он хотел догнать княгиню у кареты, то как же он смог спуститься сверху. Тем более, на улице снегопад, а волосы-то у него сухие».

Был ещё вечер, но заснеженный город вокруг будто умер. Император не жаловал полуночников и во всех домах, где жгли ещё свет, так плотно закрывались шторы, что они лучика не пробивалось наружу.

Ледяная метель, буйствовавшая на протяжении всего дня, смерилась. Снег лежал глубокими сугробами. Посреди улицы, заезженные каретами колеи, тянулись будто огромные стрелки, указывающие направление.

Золотой шар над конюшнями блеснул, отражая яркий уголок луны, прорезавший черноту неба. Секретарь запахнул шубу, надвинул на глаза шапку и поворачивался в поисках извозчиков.

Лёд на Неве также отсвечивал серебром, и от этого Сергею Филипповичу стало немножко жутко. Половину дороги до особняка княгини Ольховской он прошёл пешком. Ноги вязли в сугробах и Сергей Филиппович, пригибаясь как от ветра, хотя ветра никакого и не было, двигался прямо посередине пустынной улицы, ступаю в наезженную колею.

Конечно, он думал о Наталье Андреевне. Он больше ни о чём не мог думать. Секретарь полностью оправдывал её.

Будучи мелкопоместной дворянкой, она во время пожара лишилась как родителей, так и остатков своего состояния. Но уже через год 17-летняя Наталья Андреевна невероятным образом оказалась при дворе Екатерины. Поговаривали, что при матушке-императрице Наталья Андреевна занимала не особо почётную должность — штатной пробирки, т.е. по первому требованию развратной государыни проверяла мужскую силу любого кавалера, на кого укажет Екатерина Алексеевна. А потом являлась с докладом по этому предмету.

Двадцати двух лет Наталью Андреевну выдали замуж за польского князя Станислава Ольховского. Князь был уж тогда глубоким стариком. Он предал шляхту и был в чести у императрицы. Так, что молоденькая пробирка была частью его вознаграждения.

Через три года после венчания князь Станислав умер своей смертью. И Наталья Андреевна оказалась вдруг богатой вдовой. Первый год после смерти мужа она провела в трауре. Но однажды при дворе прозвучало ироническое замечание императрицы, мол, обстоятельства брака были таковы, что вдова Ольховская может вполне считать себя девицей. Подобное замечание нельзя было принять иначе, как прямой приказ, и Наталья Андреевна подчинилась с видимою неохотой. Траур был окончен.

Сергей Филиппович готов был каждую минуту благословлять эту уже не молодую женщину. Он нёс запечатанный конверт, но ему казалось, что он несёт ей своё разбуженное в сердце.

У Гостиного двора он поймал извозчика. Тот заломил дикую цену. Пришлось заплатить. Но, несмотря на это, извозчик не подвёз к самому крыльцу, а высадил окостеневшего от холода секретаря за полквартала. Срезая угол, Сергей Филиппович оказался у дома княгини не со стороны парадного входа, а со стороны внутреннего двора.

Он хотел уже обойти двухэтажное обширное здание, когда заметил невдалеке от себя тёмную фигуру. По платью секретарь определил, что большого роста мужчина в собольей шапке, подошедший к чёрному ходу, из благородного сословия. Дверь чёрного хода хлопнула.

Перебравшись через сугроб, Сергей Филиппович добрался до этой двери.

Заперта.

Постучал — никакого результата. Пришлось обойти здание и подняться по круглым ступенькам парадного крыльца. Как и везде, дом не освещён, но внутри явные движения и голоса. Секретарь потянул за шнурок звонка и был тотчас же впущен в переднюю.