Крепость во тьме

– Идем. – Он с трудом заставил себя двинуться с места.

Все суставы болели, мышцы требовали передышки. От раны по плечу расползалась боль, и он боялся, что она загноится. Нужно было каким-то образом достаточно долго избегать Насефа, чтобы очистить ее и прижечь.

Подняв лошадей, верблюдов и юношей, Браги погнал их дальше. Держа в руке выщербленный меч, Гарун приблизился к башне, с трудом переставляя словно налитые свинцом ноги. Он пробирался вдоль стен в поисках входа.

– Нашел что-нибудь? – спросил Браги.

– Нет.

– Что собираешься делать?

– Поискать еще. Оставайся на месте.

– А как насчет Насефа?

– Я недолго.

Он снова обошел башню и на этот раз обнаружил с южной стороны черное отверстие, что сбило его с толку. Этой дыры тут раньше не было, но ничего магического он не ощущал. Неужели он настолько ослаб, что полностью лишился чувств шагуна?

Снова послышался стон, вызывая в воображении образ страданий целого народа и пробуждая внезапное сочувствие. Гарун судорожно вздохнул – на пороге башни стоял то ли ребенок, то ли бесенок, то ли херувим. Совершенно голый, он бесстыдно ухмылялся, уперев руки в боки.

– Чего ты боишься, кандидат?

В мыслях тут же возник обычный ответ, но Гарун подозревал, что бесенок имеет в виду нечто иное, пытаясь вызвать таящиеся в глубинах души ночные страхи. Со змеями, пауками, Эль-Мюридом и Бичом Господним можно было справиться с помощью каблуков и клинков. Но дьяволы души были куда опаснее.

Удивленный и озадаченный, Гарун никак не мог придумать подходящего ответа. Он взглянул на товарищей, но те спали, свалившись где стояли. Даже животные лежали без сил. Он прислушался – погоня, похоже, была еще далеко.

Бесенок снова ухмыльнулся, пожал плечами, отступил назад и исчез. Гарун с трудом смог прийти в себя. Это, несомненно, было какое-то колдовство, но его чувства шагуна ничего не обнаружили. Он последовал за бесенком.

Из входа в башню одно за другим вырвались разнообразные существа. Сначала – озадаченно моргающий лев, который помедлил, оценивая обстановку, и тут же пал под ударом клинка Гаруна. За ним последовали летучие мыши-вампиры, которые вцепились в него и несколько раз пустили ему кровь, прежде чем он прикончил последнюю. Их сменили змеи, скорпионы и пауки.

Гарун ни разу не подумал о том, чтобы бежать. Он отражал каждую атаку, собирая все свои силы, ярость и отвагу. Затем появилось некое туманное создание, настоящий враг – темный, меняющий форму силуэт, внушавший ужас самим своим видом. Тварь выпустила в стороны отростки, готовясь нанести удар сзади. Вместе с ней явились запахи и зловещий шепот, действовавшие на измученные нервы.

Он отступил и поднял раненую левую руку, пытаясь прикрыться. Издав хриплый злобный рев, тварь увеличилась вдвое. Гарун отчаянно взмахнул мечом. Его клинок встретил пустоту, но в ответ послышался полный боли вопль.

Усталость грозила свалить его с ног, боль стала невыносимой. Он знал, что обречен, но продолжал сопротивляться. Вопль убедил его, что единственная надежда – в нападении. Он шагнул вперед, яростно рубя создание ночи.

Темнота приняла его в нежные объятия. На мгновение показалось, будто он видит прекрасную плачущую женщину, и он понял, что увидел обличье смерти. Он вспомнил о приближающемся Биче Господнем, а потом все исчезло.

Гарун очнулся в тепле, при свете дня, прекрасно себя чувствуя. Над ним стоял сгорбленный старик, разглядывая его раны, а со стороны входа наблюдал бесенок. Гарун лежал внутри башни, которая ничем не походила на руины. Он попытался встать, но старик удержал его:

– Дай мне закончить.

Старик говорил с незнакомым акцентом. Несмотря на обнадеживающую улыбку, в голосе звучали печальные нотки.

– Который час? Как долго я здесь?

– Три дня. Тебе нужно было отдохнуть.

Гарун рванулся, но старик изо всех сил надавил ему на грудь.

– Мои люди…

– Они все живы и здоровы. Отдыхают и исцеляются у подножия башни. Твои враги их не найдут. Малыш!

Малыш-бесенок принес медное, потускневшее от времени зеркало.

– Посмотри в свои глаза, – сказал старик, сделав замысловатый жест пальцами.

Гаруна настолько потрясли перемены в собственном облике, что сперва он ничего больше не заметил. От юности не осталось и следа. Кожа потемнела, худое вытянутое лицо превратилось в изнуренную маску смерти. Ястребиный нос заострился, глаза ввалились. Гнев и боль прорезали на лбу глубокие морщины.

Но затем он начал различать в глубине собственных глаз охотников. Бич Господень и два десятка Непобедимых неумолимо шли по следу. Но что-то было не так. В их глазах пылало безумие, и они ни разу не взглянули в сторону башни, хотя их отделяло от нее меньше мили.

– Они идут по собственным следам вокруг Цитадели, – сказал старик и рассмеялся словно ненормальный. Гарун увидел в его взгляде злобу, которая тут же сменилась грустью. – Четыреста зим отчаяния, – замогильным тоном проговорил его спаситель. – И наконец ты пришел. Надеюсь, что это ты. Я молюсь, чтобы ты оказался тем единственным. Это бремя начало меня утомлять, и я тоскую по объятиям Темной Госпожи.