Крепость во тьме

К северу от мыса виднелась еще одна эскадра – три больших галеона, которым не терпелось познакомиться с нами поближе.

– Нам конец… Что это?

Что-то покачивалось на волнах перед нами – приземистое, темное. Когда мы подошли ближе, в небо с криками взмыли чайки.

Так вот что уготовил нам итаскийский флот.

Тролледингцы «Волчьей головы» соорудили плот и поплыли к берегу, но так и не добрались до него. Из каждого трупа торчали итаскийские стрелы. Чайки успели поработать над их лицами и глазами.

– Первым делом они всегда выклевывают глаза, – сказал Мика. Он посмотрел на кружащих над нами птиц и содрогнулся.

– Это, – ответил я, – единственный корабль-призрак, который мы когда-либо увидим.

Ремонт продолжался. Старик стоял на корме столь же твердо, как если бы нам предстоял лишь очередной налет. Он не собирался ничего предпринимать, пока петля не затянется. А потом он просто спустится к себе, чтобы сменить одежду на более свежую и щегольскую.

Десять против одного, и все крупнее нас. Насколько нам могли помочь боги? Но на кораблях предпочитали не рисковать. Они осторожно окружали нас, медленно сужая круг.

Когда время подошло, я обратился к окаймленной стреле. На этот раз, сказал я ей, нам предстоит совершить то, о чем будут говорить десятилетиями. Это и станет нашим бессмертием.

Но мне не дали возможности ею воспользоваться.

Два больших галеона подошли с разных сторон. Мы убивали, убивали и убивали, пока само море не окрасилось в алый цвет и не вспенилось от обезумевших акул. Нас резали одного за другим, пока нам, словно Толстяку Поппо, не осталось лишь сидеть в луже собственной крови и смотреть, как уничтожают товарищей.

Первые два корабля в конце концов отошли, и новые два высадили к нам на борт морских пехотинцев. И так далее. И так далее. Со всей решимостью. Этот фрейландец, похоже, был намного важнее, чем мы думали.

Потом наступила минута, когда я остался один на носу, Колгрейв – один на корме, а Малыш – один на мачте. А затем сразили и нас.

Итаскийцы убрали своих бесчисленных мертвецов, пока мы, не в силах вмешаться, лежали в собственной крови. Подожгут ли они нас, как поступали мы со многими жертвами? Нет. Появились толпы моряков и продолжили ремонт, который начали мы.

Вероятно, они собирались отвести нас в Портсмут, где суд над нами и казнь станут выдающимся спектаклем.

Это наверняка будет событием десятилетия.

X

Итаскийцы работали день и ночь. На рассвете оказалось, что мои затуманенные болью размышления не имеют под собой никаких оснований.

Затем к нам подошла курьерская шлюпка, и на борт поднялся только один человек, носивший регалии главного чародея братства.

Это был тот самый человек, которого мы столь долго боялись, против которого у нас не было защиты. Именно он, вне всякого сомнения, руководил нашим разгромом. Он действовал неуловимо – до этого мгновения мы не подозревали о вмешательстве магической руки. Если бы Колгрейв об этом знал, он мог бы пойти другим путем.

Окинув довольным взглядом «Дракон», чародей отправился на корму для более тщательного осмотра и начал со Старика.

Постепенно продвигаясь вперед, он останавливался над каждым из нас. Наконец он поднялся на полубак и склонился надо мной.

– Что ж, лучник, – пробормотал он. Я сильнее сжал окаймленную стрелу, скрытую под сломанной ногой, жалея, что у меня не хватит сил, чтобы вонзить ее ему в грудь. Я не был в подобной ярости и ненависти с той ночи, когда убил жену. – Твое долгое путешествие почти закончилось. Ты почти у цели. Всего через несколько часов исполнится сокровенное желание и ты наконец увидишь корабль-призрак.

Вероятно, то же самое он говорил и другим. «Дракон» дрожал от ярости и ненависти. Мои ярость и ненависть были столь сильны, что я сумел сесть, прежде чем снова упал от боли и тяжести заклинаний, которые он на нас наложил.

– Итак, прощай, – усмехнулся он. – Прощайте все!

Минуту спустя он был уже на шлюпке, и ее команда отчалила от корабля. К тому времени галеоны скрылись за южным горизонтом.

Пока шлюпка уходила прочь, я слышал его певучий голос. Сперва мне показалось, что это лишь игра воображения. Но нет – он декламировал новое заклинание. Старому колдуну хотелось расслабиться.

Моя ярость превзошла пределы его заклинаний. Перекатившись на бок, я нашел лук и, не обращая внимания на пронзительную боль в ноге, заставил себя подняться.

Триста ярдов. Он стоял ко мне спиной, воздев руки, словно призывая к небу.

– Вот тот полет, для которого ты создана. – Я поцеловал на прощание окаймленную стрелу.

Выпустив стрелу, я упал, ругаясь из-за того, что не могу проследить за ее последним полетом.

Она осталась верна мне до последнего.

Отдающееся эхом пение сменилось мучительным воплем.

Все громы вселенной обрушились на меня.

Я опоздал всего на несколько секунд.

Первое, что я почувствовал, – мягкие удары волн о борт корабля, медленно двигавшегося по спокойному морю. Затем – сырой туман. Я перевернулся на спину. Туман был столь густым, что я едва мог различить альбатроса, сидевшего на носу. Я сел.