Крепость Тельцов

— Мы. Идем. На. Инжирную, — раздельно произнес Меххем, и в голосе его от давешней любезности не осталось и следа. — Будешь паинькой — останешься в живых.

— Прочь руки, инородец! — прошипела Найана. — Забыл, кто я? Забыл, кто мой отец?!

— Помню прекрасно. Именно поэтому ты сейчас пойдешь со мной, — стальным голосом ответил толстяк. — Именно потому, что твой папаша — злобный выродок Яссен.

— Къасавчик Мыээс! Къасавчи-ик! — этот трубный клич означал, что Хелоше надоел легкий флирт, и она переходит к решительным действиям. Отбросив веник, девица вплотную придвинулась к юноше, обдав его убийственной смесью запахов пота, чеснока и давно не мытого тела, и принялась водить грязным жирным пальцем по отрезу драгоценнейшей парчи.

Тревожный барабанный гул, уже некоторое время доносившийся со стороны Цитадели, мгновенно вылетел из головы. Тея передернуло. Его нелюбимый средний братец Месс, ворюга Месс, поганец Месс, за проделки которого, «благодаря» поразительному внешнему сходству, частенько влетало Тею, бабник Месс, похотливый как тысяча козлов, сумел достать брата даже из Тени. Для Месса не существовало непривлекательных женщин, все, что в его скабрезном умишке хотя бы отдаленно соответствовало определению «баба», все подвергалось немедленным, бурным, и по большей части успешным атакам. Без всяких сомнений, братишка, в прежние свои приезды, не пропускал и это разящее потом существо, умея разглядеть женское начало даже там, где иной не разглядит и начала человеческого. Надо полагать, согретая вниманием обалдуя, Хелоша где-то в безнадежно запутанных лабиринтах своей души считала себя невестой, и страстно и верно ждала каждого очередного появления «жениха». Пожалуй, она и не замечала времени, пролетавшего между ярмарками, год в ее сознании равнялся дню; не заметила она и того, что «суженный» вдруг чудесно помолодел на несколько лет, и стал чуть ниже ростом. Такие мелочи не волновали Хелошу — она жаждала любви, и намеревалась получить ее прямо сейчас и прямо здесь, на каменных плитах двора.

— Мыээс, — страстно промычала дурочка, надвигаясь на несчастного парня, который, рискуя оступиться и свернуть шею, пятился задом вдоль импровизированного прилавка. — Миииый. Это я, твоя куъочка. Поцеуй меняааа. — Хелоша вытянула трубочкой слюнявые губы, отчего ее разбойничьи усы встопорщились, а подбородок стал мокрым.

Тей понял, что еще минута, и его вырвет.

— Нет! — выкрикнул последний из Ашшави. — Я не Месс. Я не твой милый! Отстань, дура! Дура!!!

Это слово подействовало на Хелошу как удар дубиной. Внезапно остановившись, она уставила на Тея взгляд огромных как блюдца коровьих глаз.

— Дуъа? Я дуъа?.. — нижняя губа Хелоши затряслась, отчего слюна еще обильнее хлынула на подбородок.

— Да, дура! — бросил Тей, радуясь тому, что нашел способ остановить чудовище. — Ты дура, а я не Месс. Иди отсюда.

— Я не дуъа!!! — крикнула Хелоша. — Не дуъа! — Ее полные слез глаза стали похожими на две круглые лужи, а голос становился все громче, возрастая до рева военной трубы, до рокота бури. — Я не дуъа! Не дуъа! Не дуъа! Не дуъа!!!

— Хорошо! — в полном отчаянье завопил Тей, когда Хелоша вдруг разразилась громоподобными рыданьями. — Ты не дура! Только замолчи, заткнись, чудовище!

— А-а-а-а-а! — заревела Хелоша и бросилась в дом.

В этот момент за спиной Тея скрипнула калитка. Повернувшись, он увидел ту самую черноволосую красавицу, что обещала прийти сегодня за покупками. И вот, стало быть, пришла. Но следом за Найаной на двор шагнул Меххем, и в руке его блеснул нож, приставленный к боку девушки.

— Ты с ума сошел! — опешил Тей. — Ты что делаешь?!

Вместо ответа Меххем толкнул девушку на середину двора, и запер калитку.

— Вопросы потом, Ашшави, — произнес, наконец, приказчик. — Надо убираться отсюда, как можно скорей. Я присмотрю за нашей… гостьей, а ты беги в дом, забери суму с деньгами. И уходим.

— Уходим? Суму с деньгами?! — вскричал юноша. — А товар?

— К тринадцатому богу товар! — рявкнул толстяк. — Самим бы уцелеть. Бегом!

Тей, привыкший во всем слушаться Меххема, бросился к дому. Из окон, из-за закрытых внутренних ставен доносились истошные вопли Хелоши: «Не дуъа! Не дуъа! Не дуъа!..»

Ашшави дернул дверь. Лязгнул засов, дверь не подалась. Заперто! Тей бросился к черному ходу, но и здесь ждала неудача.

— Хелоша! — заорал Тей. — Хелоша, открой!

— Не дуъа! Не дуъа! — неслось из запертого дома.

Окна нижнего этажа располагались достаточно высоко, однако Тей, подпрыгнув, попытался ухватиться за свинцовый переплет рамы. Звякнули, вылетая из оправы слюдяные пластинки. Полоска свинца, за которую ухватился юноша, подалась, согнулась, и Тей рухнул вниз.

— Хелоша, будь ты проклята! — крикнул Ашшави. — Меххем, эта безмозглая стерва заперла дверь!

Рваный ритм набатного барабана вдруг прервался, и наступил короткий отрезок тишины, нарушаемой лишь стенаниями Хелоши. Потом над городом пронесся натужный скрежет открываемых ворот Цитадели, а вслед за тем — далекое «А-А-А-А-А-А-А!!!», слившееся в единый тысячеголосый крик. И снова забил барабан.