КРЕПОСТЬ ТЕЛЬЦОВ

– А многие ли из твоих солдат умеют писать, почтенный Лоот? – насмешливо спросил Бадшос, также оставшись сидеть.

– Не многие, – спокойно ответил глава тельцов. – Но такие есть. Кроме того, не стоит забывать о младших офицерах. Среди них грамотные встречаются чаще.

Бадшос скрестил руки на груди и посмотрел на тельца с выражением презрительного превосходства.

– Солдаты! Младшие офицеры! Послушай себя, Лоот! Зачем они Глазу? Что может рассказать Глазу солдат? Сколько вшей поймал прошлой ночью? А, скажем, трехдюженный? Сколько кусков мяса из солдатской пайки сумел закинуть в свое брюхо? Другое дело мы… каждый из нас. Мы владеем информацией, мы строим планы и принимаем решения. Что касается битвы – когда до нее дойдет – какую пользу принесет врагу солдат или даже трехдюженный? Три дюжины – капля в море, если они и повернут мечи против своих недавних товарищей. Не говоря уже про то, что при этом они обрекут себя на верную гибель. Но если все тельцы, скорпионы или стрельцы начнут играть на стороне противника – вот это уже может решить исход сражения. Вот почему я говорю, что за этим столом сидит предатель!

Михашир заговорил быстро, не дав никому времени на ответные колкие реплики, что неизбежно накалило бы обстановку. При этом решил использовать любопытный прием Лоота «вы оба правы»:

– В словах уважаемого Бадшоса, несомненно, есть здравое зерно. Никто не будет спорить, что Глазу неизмеримо выгоднее получить в союзники кого-то из генералов, нежели рядового или младшего офицера. Но я не склонен считать это решенным вопросом. Каждого из вас я считаю во-первых, верным своей присяге офицером, во-вторых, просто порядочным человеком. Немыслимо представить, что один из вас польстился на лживые посулы грязного бандита и предал свой народ и своего бога.

Бадшос прочистил горло. Слишком громко, чтобы это можно было счесть деликатностью.

– Очень красиво говорит уважаемый Михашир! Готов подписаться под каждым его словом, за совсем крошечным исключением. Не надо говорить «один из вас». Меня не затруднит повториться: достопочтенный Рикатс целиком и полностью заслуживает чести встать в один ряд со всеми нами.

– Благодарю за доверие, Бадшос! – громкий насмешливый голос заставил некоторых вздрогнуть.

Впрочем, Рикатс и не думал прятаться, возникнув под навесом из темноты опустившейся ночи. На секунду застыл неподвижно, будто наслаждаясь эффектом от своего появления. Затем неспешно прошел к торцу стола и сел рядом с Михаширом, небрежно и как-то незаметно оттеснив его в самый угол.

На первый взгляд это могло показаться жестом для помощника почти оскорбительным, но если вдуматься… В ответ на вежливое предложение уступить законное место, Михаширу пришлось бы встать и, скорее всего, покинуть совет. Так как своего места за столом он не имел, и никто из генералов не мог приводить на совет помощников. Теперь же получилось так, что только скорпионов представляли двое, причем вышло все настолько естественно, что большинство присутствующих не обратили на это внимания.

Возможно, кое-кому такой поворот не слишком понравился, но общее молчание поглотило в себе готовые сорваться с уст слова недовольства. Нельзя исключать, что свою роль сыграла и широкая улыбка, не сползающая с толстой рожи Рикатса. Никто не любит, когда скорпион улыбается. Хуже улыбающегося скорпиона может быть только скорпион, который уже перестал улыбаться – потому что вонзил в вас свое жало.

– Мне радостно видеть, что судьба армии заботит вас настолько сильно, что вы не смогли дождаться моего возвращения, – сказал он без малейшего упрека в голосе.

– Ты не пропустил ничего интересного, – сказал Лимиаф, быть может, чуть более поспешно, чем требовала внешняя непринужденность обстановки. – Почтенный Бадшос всего-то успел обвинить одного из нас в предательстве.

– Бадшос? – Рикатс смерил рака одобрительным взглядом. – Молодец, старина! А ведь я считал тебя безнадежным болваном.

Ум Бадшоса, всегда отличавшийся скорее основательностью, чем быстротой реакции, тревожно заворочился, силясь определить, чего было больше в словах скорпиона – оскорбления или похвалы. Но всесторонне изучить этот вопрос ему не дал Лимиаф, удивленно вскинувший брови.

– Я так понимаю, почтенный Рикатс, ты в курсе…

– В курсе?! – Свирепое выражение возникло на лице Рикатса столь внезапно, словно он сорвал с себя маску. – Ты спрашиваешь, в курсе ли я, почтенный Лимиаф?! Тринадцатый бог! А ты пройдись по лагерю, попробуй найти хоть одного, кто был бы не в курсе! За какими бесами, ответьте мне, вы не смогли удержать эту информацию в тайне? Может быть, вы считаете, что известие о наличие среди нас предателя поднимет в армии боевой дух? Сплотит ее?

– Не горячись, Рикатс, – подал голос смущенный таким натиском Михашир. – Ясное дело, очень неприятно, что эта новость расползлась, но… – он беспомощно пожал плечами. – Это же армия. То, что знают двое, считай, знают все. Чтобы предотвратить распространение слухов нам пришлось бы перерезать обоим дозорным глотки.