Крепость Бреслау

Дорогой капитан!

Я хочу раскрыть мучительную тайну, которая не желает у меня выходить через рот.

Графиня Гертруда фон Могмиц полна восхищения от Вас. Это восхищение связано с чем-то, чего я бы и не посмел назвать. Когда я хочу об этом написать, перо отказывается мне повиноваться и брызжет чернилами.

Почему мне не хватает смелости?

Потому что я чувствую зависть. Но я должен об этом написать, потому что Писание говорит: «Пусть ваша речь будет да-да, нет-нет». Несмотря на то что гложет меня демон ревности, напишу: да, графиня влюбилась в Вас.

Как же это больно для меня — ее давнего поклонника! Я знал об том, что для графини важна человеческая душа, и Ваша душа ее увлекла. Моя для нее — только интересна, может ее немного беспокоить, но Ваша ее очаровывает.

Вы не спрашивайте, откуда взялось это увлечение. Не будьте теперь следователем. Даже если бы я знал, что в Вас больше всего ее впечатлило, то все равно ничего Вам не скажу.

Предупреждаю: я не буду об этом вообще с Вами разговаривать, потому что эта тема для меня слишком болезненна. Я чувствую себя отвергнутым любовником. В то же время не чувствую к вам ненависти или сожаления. Я сторонник пассивного детерминизма, что означает полное подчинение Воле Божией. Такой подход исключает любые аффекты.

Повторяю: никогда с Вами уже на эту тему не буду разговаривать. Я признался и почувствовал облегчение — как всегда, когда мы сбрасываем с себя то, что у нас болит. Признавая мои чувства по отношению к ней и ее чувства по отношению к вам, я не совсем бескорыстен. Если Вы, зная о страсти графини, сами в нее влюбились, я достигну своей цели.

Сам себя одаряю благословением страдания, одним из восьми благословений на Горе — когда графиня будет с вами, когда будет на вас смотреть с любовью, я при этом буду, более того — я при этом хочу быть, потому что я должен страдать, потому что страдание является смыслом нашей жизни.

Сегодня уже это все я говорил Вам, но я боюсь, что, может быть, вы забыли мою речь.

Для меня совершенно понятно, что вы должны отреагировать на вчерашние происшествия — Ваше неудавшееся покушение на Гнерлиха, смерть Ваших друзей.

Неудивительно поэтому, что пили, как кирасир.

Потому что неплохо знаю алкогольные земли, я знаю, что блуждающий по ним натыкается на такие места, в которых его тело и психика разделяются: одно на первый взгляд исправно — моторно и словесно — второе погибает в объятиях беспамятства.

Так было и с Вами. Вы задавали мне правильные и непростые вопросы, но боюсь, что, может быть, Вы не помните ни вопросов, ни ответов.