Крепость

— Я вышибу вас всех по отдельности из ваших дурацких тряпок, если немедленно не увижу какое-либо движение!

Проходит немного времени, и «ковчег» опять свободен.

И вот только теперь воцаряется спокойствие — бойцы исполнили свой гражданский долг!

Раскрываю свой дорожный атлас на капоте нашего двигателя и следую по ней правым указательным пальцем по пути, который мы прошли. Расстояние выглядит не каким-то блужданием, а совершенно приемлемым и предсказуемым. Если я только снова окажусь в Париже, то все это большое турне представится, наверное, как гнутое колесо: из Парижа в Париж — ясное дело.

Никаких сумасшедших метаний туда-сюда подобных отметкам маршрута на морской карте оперативного района, кажущийся туристическим курс поездки, охватывающий так много достопримечательностей как это только возможно — включая точки на севере, западе и юге. Предприятие, настолько разнообразное и информативное, насколько это можно себе пожелать.

Упрекая себя в этом, одновременно смеюсь в глубине души.

Но затем страх о таком легкомыслии охватывает меня: Париж! — Если бы нам это только удалось!

Нужно быстро постучать по дереву. Чтобы не представлять собой странную картину, в глазах стоящих бойцов, веду себя так, будто от сильной усталости прислонился спиной к стволу дерева поблизости, и затем три раза касаюсь его правой рукой. А сверх того бормочу шепотом:

— Тьфу-тьфу-тьфу! Спаси и сохрани! Мы просто обязаны это сделать!

Здесь конечно не выглядит как в Париже — все это скопление транспортных средств в одной куче. Единственное, что нам теперь остается — это ждать темноты. Спрятать голову и наблюдать, как все будет развиваться!

Все новые транспортные средства скатываются в песчаный карьер, но при этом таких экзотичных как наш «ковчег» нет ни одного.

Узнаю, что через Loire больше никто не прошел. К северу от реки вся территория вплоть до Сены, кажется, захвачена противником.

Снова достаю карту: Если американцы нанесут быстрый удар в направлении Fontainebleau, Париж будет окружен. После чего Париж можно будет списать со счетов.

Но чего я забиваю этим себе голову? Для начала нам надо выбраться из этой чертовой ямы. Если здесь соберется еще больше транспорта, то дело станет рискованным: Весь этот автопарк давно уже не выглядит с воздуха заброшенной рощицей.

Плохо и то, что никто не имеет представления, какое положение сложилось дальше к югу. Судя по всему, все присутствующие здорово боятся отхода на юг.

Долбанная французская дорожная сеть: Все дороги выходят радиально из Парижа. Практически нет обычных прямых дорог, их почти что нет вовсе, а все создано по образцу паучьей сети. Мы, правда, могли бы ехать, приблизительно на одном уровне на восток — Orleans-Auxerrc Dijon Besaneon, но это расстояние выглядит приемлемо только на карте. На самом деле это только второстепенные, объездные дороги. И они более чем небезопасны.

— Как дела? — интересуется Бартль.

— Совершенная хрень… Совершенная хрень и она мне совершенно не нравится.

Бартль меланхолично кивает.

Снова такой же тупик: Я хотел бы смотаться из этого смешанного сообщества, но только не осмеливаюсь больше ехать в одиночестве. Не хочу спрашивать Бартля о его мнении: Он согласился бы со мной в любом случае. Могу советоваться только с собой: Вокруг Парижа, говорю себе, еще должны стоять немецкие войска. И, по-видимому, это как раз тот фактор, что сдерживает быстрое продвижение Союзников. Мы должны ехать в Париж!

Но тут есть еще одна закавыка! успокаиваю себя. Мы по-любому должны пройти мимо Blois и затем с Божьей помощью где-нибудь перебраться через Луару. Все же, хоть один мост через нее должен же еще где-то стоять целым! Не могут же господа противники все мосты разбомбить!

Еще какое-то время занимаюсь атласом — будто заучиваю наизусть: Когда снова окажусь на крыше, не смогу больше его развернуть.

Черт возьми, до чего же гигантская эта дуга, которую делает Луара. Если мы должны будем следовать по ней, так как здесь в этой местности больше нет никаких мостов, то нам придется скатиться, возможно, вниз до Nevers. Могу поворачивать и разворачивать карту, как хочу: Все равно все выглядит очень дерьмово.

До самого Orleans, узнаю от пожилого армейского обер-лейтенанта, который удивляется нашему «ковчегу», все мосты через Луару были разрушены массированными бомбардировками Союзников еще до дня Вторжения.

— Остается только удивляться тому, что за все это время мосты не были отстроены. Разве здесь нет саперов?

— Здесь, во всяком случае, нет, — говорит обер-лейтенант, — И, наверное, не хватает стройматериалов…

Как обстоят дела после Orleans, эта «серая шинель» сказать мне не может.

А мой ли это газогенераторный грузовик, хочет он знать.

— Спешу Вас уверить — да!

— Выглядит довольно странно, — размышляет обер-лейтенант. — И как эта колымага бежит?

— До сих пор бежала, во всяком случае…

— И откуда же Вы едете?

— Настоящий допрос! — отвечаю слегка растеряно. Но затем, однако, говорю:

— Из Бреста.