Крепость

— Отставить эту ерунду! — он снова опускает руки.

— Откуда Вы едете? — спрашиваю его, когда нас разделяют еще добрых десять шагов.

— Из Парижа, господин лейтенант!

Хотя автобус является точно парижским автобусом, я все же озадачен до такой степени, что присаживаюсь, чтобы переварить услышанное: Вот солдат один как перст на зеленом автобусе прибывает непосредственно из Парижа, и здесь в этой местности — здесь, на этом чертовом юге — объясняет нам, что это никакой не драпак, а простая поездка.

С другой стороны, если этот сумасшедший доехал на своем автобусе досюда, то дорога в принципе свободна — «в целом», как говорят швейцарцы. Свободна, до тех пор, пока франтиреры не расположат на дороге новые препятствия.

Словно прочтя мои мысли, ефрейтор говорит:

— Они делают это только ночью. Днем не осмеливаются высунуть нос, господин лейтенант.

Поскольку партизаны не могут представить себе, что кто-то из нашей фирмы осмелится пуститься в дорогу днем, дополняю втайне, а вслух громко спрашиваю:

— А Вы видели какое-нибудь движение на дороге?

— В Loire, но затем нет, господин лейтенант.

— Обер-лейтенант, — обрушивается на него Бартль, и я вынужден успокоить его движением руки. Водитель автобуса не может знать, что меня повысили в звании.

— А самолеты?

— Самолеты были, господин лейтенант. Но для них я, пожалуй, не представлял интереса.

Пока беседуем таким образом, спрашиваю себя: И как теперь мы преодолеем этот чудовищный ствол? Все прекрасно и хорошо, пока мы стоим здесь все вместе, но как продвигаться дальше?

— Этот автобус — чертовски хорошая вещь! — раздается голос Бартля со странной интонацией ожидающего нетерпения.

Полагаю, что он уже обдумал возможность «реквизировать» транспорт ефрейтора. Но тот, кажется, снова смог прочитать мысли и говорит обернувшись к Бартлю:

— К сожалению, у меня в баке всего пара литров горючего, господин обер-фельдфебель — не имею никакого представления, докуда этого хватит…

Врет! думаю про себя — и затем еще: Придурок Бартль почти высказал ту же мысль, как и я: Мы берем автобус и возвращаемся на нем туда же, откуда он пришел, а ефрейтор получает в обмен за это наш «ковчег». Но этот разукрашенный автобус не стоит и гроша без бака полного бензина.

— Куда Вы должны следовать? — интересуется Бартль у ефрейтора самый теплым тоном, и так как я смотрю этому парню теперь прямо в глаза, он отвечает, повернувшись ко мне:

— Моя часть стоит в La Pallice, господин лейтенант.

— А мы как раз оттуда! — говорю ему.

Узнаю, что ефрейтор везет коленвал для аварийного генераторного агрегата, «чертов французский фабрикат — только в Париже и есть запасные части, господин лейтенант. Но без этой штуковины мы в полной жопе.»

Смотрю на этого парня как на представителя чужого народа. Он являет собой, скажу не кривя, редкий экземпляр солдата: Человек с инициативой, во всяком случае — один из того сорта людей, который мог бы выкрасть из ада саму чертову бабушку. При этом он не выглядит каким-то особенным. Но парни, которые появились со шноркелем в Бресте, тоже не выглядели особенными.

Мужество, упорство и все другие, более мелкие добродетели до поры до времени трудно заметить в таких людях…

Теперь, кажется, ефрейтор тоже проявляет любопытство и направляет взгляд через ствол дерева на нашу повозку.

— Это же газогенератор, господин лейтенант! — удивляется он и смотрит на меня, открыв рот.

— Верное наблюдение, — улыбаюсь в ответ.

А этот парень в ответ весело хохочет и отгибает несколько ветвей в сторону, чтобы получше рассмотреть «ковчег».

— Я знаю эту машину! — провозглашает он уверенно.

— Как так?

— Ну как же, господин лейтенант! Я точно ее знаю! Верно!

— Теперь, однако, я удивлен…

— Ясно, господин лейтенант, эта машина из Ля Рошеля… Но у нее здорово спущены шины!

Ефрейтор показывает чудеса гимнастики перебираясь через ствол, и я пытаюсь следовать за ним. Вплотную с «ковчегом» он очень низко присаживается, и я тоже слегка приседаю, нажимаю, ощупывая, на шину и изрекаю:

— Вот зараза! В самом деле, полная жопа!

Парень сразу же замечает, что его приглашают поучаствовать в предстоящем обмене, но лишь широко лыбится:

— Я бы не рискнул ехать на них по щебенке, господин лейтенант, — произносит он и смотрит при этом на меня ни капли не смущаясь. В этот момент в разговор встревает Бартль:

— Не болтай ерунду! Машина идет как по маслу! — Бартль кажется в миг озлобленным, так, словно его страшно задело, что кто-то осмелился ругать его «ковчег».

— Как скажете, господин фельдфебель, — отвечает на это ефрейтор с мягкой иронией в голосе.

— Господин боцман! — поправляет его Бартль. Но этим не лишает парня уверенности.

Тот слегка потирает лоб и говорит:

— Ааа… Понял: Вы же — из Морфлота!

Бартль уже хочет вскипеть, но тут замечает, что ефрейтор смотрит на наш номерной знак группы обслуживания военных сооружений.

— Ну, нам пора бы начать решать нашу общую проблему, господин лейтенант! — говорит ефрейтор и перелезает обратно через дерево.

Я встаю и говорю себе: Действительно пора! Но только спрашивается: Как?!