Крепость

— Бартль, Вы берете левую сторону! Но только будьте предельно внимательны! Там может кто-нибудь скрываться! Итак, вперед, и идете наравне со мной!

Когда передвигаюсь по обочине дороги и по кювету, переходя от одного дерева к другому, точно так, как меня этому учили, то кажусь себе киноактером. Хотя я страшно боюсь, но все же, все еще не хочу серьезно воспринимать происходящее: Игра в казаки-разбойники!

Решаюсь выглянуть из канавы.

С моего места мне видна лишь узкая лента асфальта шириной с руку, потому что вплотную перед глазами заросли травы и огромный жук. В то время как с нетерпением ожидаю, начнет ли кто-то двигаться в завале на дороге, замечаю: Вокруг одного стебелька травы образовался маленький муравейник. Сверху смотрится как округлая палатка со стебельком в виде мачты.

Когда встречаемся вновь, приходим к неутешительному выводу: нигде никакой возможности объехать препятствие, как ни крути: Глубокие канавы справа и слева от дороги.

— Чертовски правильное место выбрали! — шумит Бартль.

И он прав! Бартль же добавляет: — Приятного аппетита! — и затем: — Мечтать не вредно! И произносит он это с полным отчаянием, потому что ствол лежащего поперек дороги дерева имеет в нижнем комле диаметр почти в метр. Нет никакой возможности быстро сдернуть его, разве только начать пилить — работа дня на два.

— Просто, да не просто, — произносит Бартль. И это уже слишком для меня: В ярости я с размаху пинаю ствол, но результатом этого становится только нестерпимая боль в пальцах ноги — и эта боль приводит меня в себя.

Развернуться?

Это было бы самое плохое, что могло бы произойти с нами. После нашего блистательного отъезда это было бы полным для нас унижением.

Могу хорошо представить себе злорадство на лице парня с моноклем, когда мы вновь появимся у него — поджавши хвост.

Стою не таясь. Если что-то и должно случиться, то оно случится. Но все остается спокойным. Вдобавок ко всему слышится пение птиц. Не хочу думать, что это за птицы, но мне кажется, это наверное жаворонки.

Машу рукой «кучеру», подзывая его к нам. Вместе с ним наша боевая команда кажется вооруженной до зубов.

А как быть дальше?

Я уже подумал было, что эти сволочи лежат здесь в засаде и держат нас на мушке — согласно классике захвата инкассаторских машин. Но кроме этого необхватного ствола на дороге нет ничего более, что могло бы служить дополнительным укрытием для засады.

Но почему именно здесь? спрашиваю себя и тут же нахожу решение: Это дерево во всей аллее было единственным такой величины, все другие имеют вдвое менее толстые стволы — и, кроме того, Бартль прав: никакого шанса объехать дорогу с обеих сторон, кюветы слишком глубоки, а луга выглядят болотисто влажно.

И тут слышу издалека глухой гул мотора и срываю «кучера» с дороги. Бартль уже лежит в укрытии.

Проклятье!

Думаю, теперь нам точно крышка.

Гул мотора без сомнения доносится с другой стороны ствола дерева и быстро усиливается. Тяжелый грузовик?

Бартль согнувшись, перебегает вдоль лежащего поперек дороги ствола и исчезает в кювете. Хватаю «кучера» за шкирки и исчезаю с ним по моей стороне в канаву. Затем медленно высовываюсь осматриваясь…

Чертовски глупо, что дорога делает изгиб сразу за стволом. Поэтому я все еще не могу видеть никакой машины. С автоматом наизготовку приподнимаюсь, левое плечо прижато к дереву, немного выше. Если террористы начнут слезать с грузовика, Бартль, надеюсь, не промахнется. Но лучше предупрежу его.

— Если это террористы, то пусть они сначала все выйдут! Вы меня понимаете, Бартль?

Бартль кивает. Он стоит с пистолетом наизготовку под защитой дерева у шоссе.

То, что я затем вижу, заставляет меня на одно мгновение застыть, открыв рот: Приближается бело-зеленый автобус — никаких сомнений — это автобус из Парижа!

Уверен, он полон террористов!

До автобуса всего каких-то двадцать метров. Он медленно катит. Затем отчетливо слышу треск ручного тормоза.

Черт!

Ветровое стекло слепит: Не могу рассмотреть внутреннюю часть салона, сколько их там. Мотор автобуса продолжает работать. Что же там происходит? Никто не хочет двигаться что-ли?

Жду, едва сдерживая от волнения дыхание, палец на курке.

Скосив взгляд, смотрю в сторону Бартля: Там тоже никакого движения.

Наконец кто-то выходит из кабины водителя — в форме. Едва верю своим глазам: немецкий солдат! Мелькает мысль: Это должен быть чертовски смелый вояка! Вместо того чтобы остановиться на достаточно безопасном расстоянии перед завалом и уйти в укрытие, он так плотно подвел свой автобус к дереву, будто и не видел его!

Боец все еще не бросает даже краткий взгляд на близлежащую территорию. Он лишь пару раз стучит носком правого сапога по стволу. Если бы мы были Maquis, то могли бы поймать его с помощью лассо. Ну и нервы у этого парня! Либо очень крепкие, либо их совсем нет. Надеюсь, это ему поможет, и он не наделает тут же в штаны, если я сейчас напугаю его. Но что еще я могу сделать из своего укрытия, кроме как крикнуть ему: «Эй, мужик!»?

К счастью, боец немедленно поднимает руки, но когда видит меня, а затем Бартля, и Бартль кричит ему: