Крепость

Понрадль, так зовут этого перемазанного в саже черта, уже отворачивает болты крышки дверцы «коксовой» печи. Густой, черный чадящий дым, как из вулкана Этна разбухает, устремляясь высоко вверх. Горбун тычет внутрь топки железным стержнем и шерудит им там как половником.

— Как далеко можем уехать на одной заправке? — спрашиваю его и должен здорово постараться, чтобы выудить из булькающего ответа, что мы можем пройти около 60 километров. Если же будем идти по горам — то меньше.

Наш водитель придает истинному значению слова «шофер» дополнительное значение «кочегар». Я мог бы по праву назвать его словом «stoker», решаю про себя, вместо слова «кучер». Но мне не очень нравится слово «stoker», так как наш водитель-кочегар имеет нечто комичное в своей внешности. Настоящий «stoker» расхохотался бы, если бы увидел этого чувака, крутящегося там, наверху.

У этого парня странный способ сгибаться и крутиться, когда я с ним заговариваю. Какие-нибудь солдафоны-строевики наверняка исправили бы это. От сильного старания вести себя по-военному, его пронзает судорожная, даже конвульсивная дрожь, он становится багрово-красным и произносит едва понятные слова. Терпеливо разделяю и по-новому составляю произнесенные им слова, чтобы хоть что-то уловить. Нашел себе занятие! Да только сейчас на эти фонетические упражнения у меня совершенно нет времени.

— Ему стоило бы быть французким авто, — говорит наш «кучер», и я, в недоумении спрашиваю себя, откуда он взял эту форму сослагательного наклонения.

— Но это же американская модель?

— Да, но мене эта досталось от французов, — настаивает «кучер».

— Но ведь теперь наше авто имеет немецкий номер, а все газогенераторное оборудование шведское? — не унимаюсь я.

— Я так кумекаю, господин лейтенант — оно пришло из Швеции, — медленно соглашается со мной «кучер».

Я бы охотно узнал более подробно, как функционирует все устройство. Но думаю, что этим только привел бы «кучера» в полное смущение. Однако, с другой стороны, если наш перемазанный сажей черт погибнет, мы, наверное, не сможем ехать дальше на этом ковчеге. Ни Бартль, ни я не смогли бы обслуживать этот коптящий коксовый завод на колесах.

Тем не менее, наибольшее волнение у меня вызывают шины. Они совершенно спущены. Вообще больше не имеют никакой формы. Для таких скверных шин поездка по грунту будет слишком тяжела. Но новые шины невозможно раздобыть никакими силами. Шины, кажется, стали еще большей редкостью, чем бензин.

— Даже если Вы поставите меня с ног на голову, господин лейтенант, — заявил прикидывающийся дурачком автоснабженец, — я Вам шины никак из кармана не достану!

Расстояние в 60 километров — в принципе, это очень мало. Надо бы спросить «кучера», сколько запаса дров лежит в мешках на крыше нашей «фабрики», но оставляю эту затею, так как тогда снова начнется его странный мандраж и трясучка.

Теперь «кучер» хватается за руль, вжимается в него и ковчег начинает двигаться. К моему удивлению это у него получается. Когда ковчег уже стоит на дороге, я дважды обхожу его: Теперь он кажется еще мощнее и более медлительным, напоминая скорее корабль, чем автомобиль. Нет, ни один корабль не выглядит в целом настолько и слишком первобытным, и слишком современным. Выглядит больше как техническая утопия, некий сумасшедший прототип автомобиля: Гибрид локомобиля и автомобиля.

Высокопоставленный на корме котел изготовлен из стали, его крышка надежно закрыта массивным засовом. Кроме этой, почти в рост человека, штуковины, которую несет на своих закорках и без того огромная машина, впереди устроен еще какой-то неуклюжий агрегат. Бартль поясняет мне:

— Это радиатор-холодильник и фильтр. В нем очищается горячий газ — от пыли и смолы. Затем вся эта смесь устремляется как газо-воздушная смесь в двигатель!

— Подумать только! — вторю в тон Бартлю. — У Вас есть опыт обращения с такой техникой.

Бартль аж вспыхивает от сильного воодушевления:

— Если ничего другого не получится достать, — произносит он, — тогда все должно получиться именно с этим драндулетом, господин лейтенант. Все пойдет как по маслу. Нам только нужен приказ на марш для водителя.

Меня так и подмывает въехать на ковчеге во Флотилию через лепные ворота и припарковать чадящий драндулет непосредственно перед канцелярией части. А почему бы и нет? спрашиваю себя. Отправить Бартля на одно из задних мест, а самому разместиться рядом с водителем-кучером.

«Кучер» вытягивает шею, крутя головой по сторонам, затем щурясь, бросает на меня полный надежды взгляд, и я командую:

— Давай, трогай!

Ковчег и в самом деле начинает довольно медленное движение, и мое сердце стучит где-то в горле: Мы едем! Будь я проклят, мы едем! Еще и еще… Вроде ничего из этой хреновины не потеряли.

Слишком глупо, но я не знаю, что мы еще в принципе не потеряли. Вавилон? Вавилон вроде пока с нами? Или Польшу?

«Кучер» — весь внимание. Он должен быть предельно внимательным, потому что повсюду огромные залежи железного лома, да еще и доски с торчащими гвоздями.

Часовые в лагерных воротах забывают от изумления салютовать, когда мы приближаемся.