Крепость

Я бы тоже хотел сделать что-нибудь, потому что, если дела будут идти также как сейчас, то я точно свихнусь от почти звенящего нервного напряжения.

Отчетливо чувствую, как лодка то и дело переваливается со стороны в сторону. А в следующий миг она оказывается в сильном расшатывании, и оберштурман резко бормочет себе что-то под нос. Слышу «Приливно-отливное течение и донные волны…».

Я знаю, что имеет в виду оберштурман: Здесь нельзя рассчитать никакого разумного курса: Силы, воздействующие на нашу лодку, совершенно непредсказуемы, так как вмешиваются приливно-отливное течение и донные волны.

Наконец-то я понимаю, что за странные засасывающие вихри взбиваются вокруг ног, когда идешь вброд на пляже по мелководью. Здесь сила таких вихрей, конечно же, увеличена в тысячу раз.

Но сейчас меня беспокоит единственное: «Донные мины»!

Не знаю, кто и когда это сказал, но эти два слова уже буквально высвечиваются передо мной прописными буквами: ДОННЫЕ МИНЫ. Чем мельче станет вода, тем больше будет опасность налететь на донную мину. Томми в последнее время буквально нашпиговали ими все прибрежное пространство.

— Время? — это был командир.

Я не расслышал ответ. Но зачем он мне? Когда начинаются сумерки, я и без того не знаю. На берегу тоже ничего нельзя еще увидеть.

Поступает команда всплыть на 14 метров и выдвинуть шноркель. Дальше пойдем на дизеле на глубине шноркеля? Неужели это самое правильное решение? Дизеля ведь создают шум? Идти с шумом в этом районе?

Из серии команд, следующих теперь одна за другой, я только и выхватываю: «Выровнять давление!» И жду уже с широко открытым ртом свежего воздуха.

А затем стою, держась одной рукой за алюминиевую лесенку, и чувствую, как меня окатывает чистым морским воздухом.

Командир уже наверху и прильнул к перископу. Но что он хочет увидеть через него? Теперь, в это время? Все же, для наблюдения через перископ еще слишком темно. Хотя, в любом случае, командир смог бы увидеть прожектора самолетов.

В эту же секунду он сообщает:

— Два довольно малых судна!

Но что нам с того, если он даже не может идентифицировать их. То, в чем мы действительно нуждаемся, так это идущий нашим курсом довольно крупный транспорт, к которому мы могли бы незаметно подвеситься. Сижу половиной задницы на ящике с картами, рисуя перед собой разные фантастические картины, и при этом напряжено наблюдаю за всем происходящим вокруг меня, чтобы справиться с крутящимся в животе страхом.

— Эт-таа, че-ерт, то же, как всегда, — слышу жалобный голос маата-старшины второй вахты, — хрен нам всем, а не сопровождение. И, всегда так: Мы ждем, а эти парни слабо скуля, пытаются спрятать свой хер и причитают — О, Господи, ну и толстый же он у меня!

— Они заставляют нас тащиться здесь по мелководью, трусливые свиньи, — соглашается с ним другой.

Только теперь замечаю, какой теплый воздух поступает в лодку через шноркель. Еще бы! Все же, эти трижды проклятые яйцеголовые штабисты и в самом деле привели нас глубоко на юг.

Рядом со мной вахтенный центрального поста шепчет серебрянопогоннику:

— Найти дырку — это, я скажу тебе, та еще штука! Совсем не простое дело. А если затем дамочка держит свою киску еще и закрытой, то надо повозиться… Ну, думаю, Вам это знакомо. Я имею в виду: Какое, зато при этом удовольствие получаешь! Ммм…

Могу только удивляться, что это себе позволяет вахтенный ЦП.

Или иному: Если серебрянопогонник не совсем дурак, то он может воспринять это обращение к нему как некое доверие: Во время всей нашей «поездки» я не слышал, чтобы кто-либо из экипажа говорил когда-нибудь с таким доверием с одним из этой странной кучки.

Спрашиваю себя, почему мы все же просто не всплывем в наступившей темноте, и ответ звучит тут же: Да, так можно было бы сделать, если бы мы имели в виду обыкновенные средства вспомогательной навигации! Но как мы смогли бы найти в темноте, без маяка и без лоцманов, вход?

То, что нас никакой минный прорыватель не встретит, можно было давно просчитать: В нашей фирме нет места таким фантазиям. Можно с уверенностью утверждать, что компетентные штабисты, разрабатывая план нашего «спасения» подразумевали только обычные, «нормальные» условия: Нормальный курс — нормальные морские сутки. Конечно, никто не взял в расчет время нашего неподвижного стояния, наши обходные пути и крюки, и движение на самом малом ходу. Но ведь это тоже должно было быть предусмотрено?!

Даже может быть и так, что на самом деле сопровождение ждало нас, когда мы были, еще черт его знает как далеко, от этого берега. Они затем, должно быть, страшно разозлились на нас на своих мостиках и, матеря нас, на чем свет стоит, снова ушли в базу.