Крепость

Внезапно из кормы сдавленным голосом поступает доклад: «Возгорание кабеля… Двигатели!»

В долю секунды могу взглянуть между двумя тенями и через переборку насквозь до самой кормы — непосредственно в желтое пламя. Инжмех быстро обходит меня и стремится в корму.

«Возгорание кабеля» — для меня это всегда имело одно значение: То, что можно легко потушить подручными средствами — но здесь я вижу настоящий, полыхающий во всю огонь!

Должны ли мы надеть ИСП? Чадящий дым уже дополз до ЦП. Царапающий горло кашель бьет меня так сильно, что я едва могу подавить его. Затем снова возникает инжмех. Из его доклада узнаю, что ему удалось сбить пламя своими кожаными перчатками. Инжмех должен получить орден за присутствие духа!

Воздуха в обрез, но инжмех, судя по всему, не хочет расходовать запас кислорода. Не потому ли, что слишком много забот и трудов стоило ему раздобыть его?

Кислородные баллоны сейчас — это огромный дефицит для нас.

Шумы винтов снаружи никак не хотят удаляться. Теперь они звучат, правда, глуше, не с таким высоким, звенящим визгом издыхающей свиньи, но достаточно отчетливо.

Некоторое время мне удается настроить себя таким образом, будто шумы винтов больше не вонзаются в меня, словно штопор. Затем, однако, вновь начинается мучительное самокопание: Если шумы винтов остаются такими же постоянными как сейчас, то это значит, что они целенаправленно ищут именно нас!

Что эти падлы еще замыслили? Ведь, в конце концов, они не дилетанты в своем деле. Они точно хотят знать. Они хотят видеть доказательства нашей смерти, и с этим мы до сих пор не смогли ничего поделать. Самое плохое одно: У них есть время. Им не нужно по возможности быстро уходить на свои позиции, чтобы защитить какую-либо группу кораблей.

Командир делает вид, что не слышит шумы. Он пару раз шумно втягивает воздух носом, затем дважды подергивает правым плечом, будто бы желая освободиться от давящего груза. Но лицо при этом держит так сильно отвернутым, что не могу разглядеть его выражения.

И вновь спрашиваю себя: Когда же наступит наш конец? Почему эти падлы не сделают из нас, наконец, мясной фарш? Неужели им не хватает уверенности?

Присаживаюсь в кольце переборки и пытаюсь разобраться в своих мыслях. При этом думаю так же, как говаривал Старик: «Э, что за дела! Томми, они же стрелять не умеют! А если и стреляют, то не попадают в цель!»

Отчетливо вижу инжмеха. Лицо, от явного умственного напряжения, выглядит таким болезненно стянутым, словно он только что получил по носу.

Поскольку ничего не происходит, пытаюсь внести ясность в наше нынешнее положение: Все же, мы находимся не так уж далеко от пункта встречи нашего сопровождения. 10 морских миль — едва ли более. Но на сопровождение не следует рассчитывать.

Направляю слух на звуки снаружи, но винтов снаружи не могу расслышать. Они исчезли, как будто их выключили. Бросаю быстрый взгляд на командира: Он высоко задрал голову и тоже внимательно слушает: Он, судя по его виду, тоже не может понять причину исчезновения шумов.

Неужели эти сволочи просто заглушили двигатели?

Нет даже слабого шума винтов.

Я плотно закрываю глаза и сосредотачиваюсь на обоих слуховых проходах моих ушей. Я напрягаю свои тонкие, белесые нервные стволы, представляя как они, словно круги локатора, покрывают все окружающее забортное пространство и долго, долго распространяются, продвигаясь вперед, ощупывая все уголки: Мой внутренний радар.

И ничего!

Открываю глаза и преодолеваю охватившее меня напряжение проверенным трюком: Раскалываю свое «Я» на две половины. Одна половина стоит посреди лодки, сопротивляясь натискам страха, с другой же, Я — всего лишь зритель, который воспринимает все происходящее с деловым интересом — просто наблюдающий за каждым нюансом событий с напряженной концентрацией своего внимания.

Вот сейчас, например, вахтенный держит себя щепотью из трех пальцев правой руки за щеку и стягивает кожу сверху вниз, образуя при этом черную черту. Сначала эти три измазанные машинным маслом пальца являются эпицентром всей картины, а затем появляется черная черта. И к этому стоит еще добавить единственный звук этого чертова кап- каап- капанья, усиленный звенящей тишиной отсеков.

Мигающий взгляд командира скользит по мне и приводит меня в сумятицу. Мой трюк больше не работает: Дерьмо чертово!

Готовятся ли теперь эти парни там, наверху, к финальному нападению? И словно это я вызвал своим вопросом, акустик сообщает о приближении сильного шума. И затем доклады об определении местоположения целей следуют один за другим. Но в этом уже нет необходимости: Asdic можно слышать уже невооруженным ухом. Томми, должно быть, делают так специально, чтобы нас, незадолго до потопления, свести с ума этим дьявольским шумом.

И тут же снова следует серия взрывов — но довольно глухо и, очевидно, далеко за кормой.

Что это может означать теперь? Неужели у нас появился крошечный шанс уцелеть, уйдя из зоны гидролокатора — совершенно как говаривала моя бабушка: «Иногда и метла стреляет…»?

Медленно выдыхаю.