Крепость

Плетемся дальше в неизвестность. А что нам еще остается в этой ситуации? Промер глубины показал: У нас чертовски мало воды под килем. Как долго мы вообще еще сможем идти под шноркелем?

Мне невольно передается нервное состояние командира.

Так нельзя!

Мне следует противостоять этому. Надо озаботиться вариантами подхода к La Pallice. Концентрация на четком подходе к порту — вот что поможет мне удержать мысли в порядке.

Снова подойти к пульту с картами!

На зеленом линолеуме, рядом с морской картой, лежит раскрытая «Лоция западного побережья Франции», и с усилием сконцентрировавшись на открытой странице, читаю:

«Аванпорт La Pallice имеет вход шириной 90 метров между оконечностями Мола. К внутренней стороне Северного Мола могут швартоваться танкеры. Вдоль этого мола имеется канал длиной 300 метров, глубиной 9 метров и шириной 30 метров. Паромы на Ile de Re швартуются на северо-восточной оконечности. Между северным молом и шлюзом простирается набережная длиной 200 метров с идущим вдоль нее каналом длиной 130 метров, глубиной 7 метров и шириной 25 метров. Там могут швартоваться корабли длиной до 100 метров. Южный Мол аванпорта способен принимать к обработке суда с осадкой до 5 метров и длиной до 70 метров только в его восточном крае. Суда с большей осадкой швартуются в аванпорте». Глаза гораздо медленнее, чем обычно скользят по словам, и все же мне требуется некоторое время для понимания прочитанного. В следующий момент мне приходится буквально принудить себя к продолжению чтения: «Шлюз акватории порта — 22 метра шириной прохода над порогами, лежащими на 4 метра ниже нуля карты. Камера шлюза имеет 167 метров полезной длины. Корабли длиной больше 183 метров не могут войти в акваторию порта. Вторая камера шлюза, расположенная южнее первой, закрыта.»

Ну, прекрасно, все изложено точно и ясно. Вкратце я это так и знал: La Pallice не является такой природной гаванью как Брест, а, скорее, напоминает гавань Saint-Nazaire.

— Скоро нам придется всплывать, — говорит командир.

— А прикрытия нет…, — бормочу тихо.

— Просто не предназначено из-за отсутствия средств, — бросает командир.

Если бы, по крайней мере, погода ухудшилась… Но об ее ухудшении, о ливневых осадках и низкой облачности, не стоит и думать.

Даже опытные парни из экипажа стали неразговорчивыми. Они знают, что скоро может начаться такая же свистопляска, как и при нашем выходе из Бреста.

Наблюдаю за оберштурманом: Когда он думает, что за ним не наблюдают, то позволяет своим рукам нервно дергаться. Неудивительно, что он боится больше всех других: Падение Шербура, конечно, по-прежнему беспокоит его. Направиться к английскому побережью вместо французского — что могло быть хуже для него! Не стоит даже думать о том, что произошло бы, если бы лодка, едва убежав от Союзников, вошла бы в английскую гавань…

И вот теперь найти это игольное ушко прохода! «Игольное ушко» — это точное название для входа в La Pallice.

Я ни разу, за время всего похода, не видел оберштурмана лежащим на его койке, но постоянно находящимся в центральном посту. Это было так, словно он принадлежал к оборудованию лодки как один из ее агрегатов.

Картина игольного ушка не хочет покидать мой воспаленный мозг: Я будто наяву вижу, как наша носовая часть пронзает пространство насквозь — напоминая кончик увлажненной, крученной нитки. Раз влево, раз вправо…

Игольное ушко — как там было в притче с верблюдом? «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому войти в царствие небесное». Так?

Или нет?

Побережье, которое мы имеем перед собой, к сожалению, чертовски плоское: На нем нет никаких характерных скальных образований, никаких возвышенностей — никаких береговых знаков. Это побережье можно определить, только подойдя вплотную к нему.

Конечно, есть маяки. Они, правда, не освещены, но днем мы смогли бы найти их… Но только, если бы мы смогли идти в надводном положении и обозреть панораму с башни!

Ловлю себя при этом на том, что то и дело смотрю на свои часы. Делаю это тайком: Никто не должен заметить мою нервозность.

Мы сделаем это, повторяю себе беспрерывно, чтобы успокоиться, сделаем, при верном руководстве…

Может быть, речь уже идет лишь о нескольких часах, до того момента как мы пересечем акваторию порта La Pallice и исчезаем в его Бункере: Конец морского путешествия.

И тут же во мне звучат строки:

«Приди огнем Своим Господь
Сожги мой грех, омой меня
Приди огнем Своим Господь
И будем вместе Ты и я…»

Какое-то время меня мучат сумасшедшие подозрения, что наш компас работает неправильно, и мы держим совершенно ошибочный курс. Собираю все свое мужество в кулак и спрашиваю оберштурмана, указав правым указательным пальцем на последнюю регистрацию местонахождения нашей подлодки:

— Эта точка соответствует нашему полпути?

— Что еще за «полпути»?! — возмущается оберштурман. Но, все же, затем пытается объясняться:

— С учетом характеристик имеющихся здесь течений, и конечно…

Так как он замолкает, то я дополняю:

— … не поддающихся учету факторов.