Крепость

Между дремами, в полусне, пил чай и опять засыпал, а пил чая столько, что отвращение к нему все еще сидит у меня в горле, как бы тщательно я не старался отплевываться. Уже одна только мысль о бледно-желтой субстанции, которую я влил в себя, вызывает у меня тошноту. Позже я, должно быть, просто провалился в своего рода полусон. Едва ли могу вспомнить хоть одно сновидение. Вертящееся колесо тайфуна и я, отчаянно борющийся с крутящей меня центробежной силой. Измученный и отчаявшийся, я старался добраться до центра этой центрифуги, но центробежная сила была сильнее, и было непросто победить ее. Она снова и снова тащила меня к краю, то вверх, то вниз головой, я врезался головой в борта и был в последний раз отброшен как смятый пустой пакет — все кости были сломаны.

Странный приступ чувства долга мучит меня. Я не могу просто так сидеть и делать несколько заметок…

— Посмотрю-ка, как дела в корме, — бормочу тихо, но никто не отвечает. Осторожно! говорю себе: — Не потеряй то, что написал.

Куда бы не повернул взгляд: везде спят. На шконках, на полу, свернувшись калачиком, сидя в странных позах в укромных уголках и закутках, напоминая акробатов в пустотах между агрегатами. В то, что люди могут спать в таких гротескных положениях, я бы раньше не поверил. Спать стоя, да, это возможно. Потому что и лошади и другие четвероногие тоже это делают. Кроме того, чудо уже то, что экипаж реагирует на такое положение дел вполне нормально. Им приходится терпеть, кто знает как долго, необходимость этой пещеры жизни. Ясно одно: Человек выдерживает гораздо больше, чем животное. Вот в чем мы снова и снова убеждаемся — даже в самой сложной обстановке. Если не ошибаюсь, сейчас в воздухе висит еще и запах плесени. Здесь просто все истрепалось за столь короткое время. Только на этот раз это не из-за потеков воды в башне. Все стало сырым и заплесневелым, потому что мы не получаем в лодку достаточно свежего воздуха. Не могу дождаться, когда же начнем двигаться под шноркелем. У меня вызывает полную депрессию и нервное истощение это бесконечное движение на 60 метрах, в этом черном море. Возвращаюсь назад в центральный пост: На штурманском столе остатки пищи. Нет шума дизелей в лодке, вообще никакого шума, ощущение того, что наверху царит светлый день, чуть не сводит с ума. Опять приходится изо всех сил сопротивляться желанию выблевать все из-за вида плавающих в гигантском горшке, словно в консервных банках, каловых масс человеческой плоти. Во время сбора урожая у Kestrin мы должны были питаться из консервов колбасками и свининой в рассоле. Невольно вспоминаю те жирные куски свинины, которую мы ели каждый день: Во мне даже поднимается тошнота. Чтобы подавить ее, представляю себе, как наша лодка выглядит со стороны. Представляю себе, что сижу сейчас в подводной лодке, рассчитанной на двух человек, а U-730 медленно движется и входит в свет моего прожектора… Меня угнетает отсутствие четких знаний в области движения под шноркелем. Например, я не знаю, что лучше помогает противнику при погоне за идущей под шноркелем подлодке: сонар или гидролокатор. Понятия не имею, как далеко в ночи, в полнолуние, можно увидеть дымный шлейф дизелей. Даже не знаю точно, какая сейчас луна. Снова и снова спрашиваю себя: как труба РДП, эта чересчур длинная жердь безо всяких подкосов, может выдержать давление воды при ходе на дизелях — в долгосрочной перспективе? Должны ведь возникать колебания, целая кульминация вибраций, которые со временем смогут снести его крепление и вырвать из своего места в прочном корпусе. Достаточно ли было проведено испытаний, чтобы временное РДП стало постоянным? Нахожусь в отсеке, когда слышу команду из центрального поста:

— Приготовиться к движению под РДП! — и тут же разворачиваюсь: Хочу увидеть, как осуществляется такой маневр.

Приготовиться к движению под РДП: Сейчас все знают, особенно в кормовом дизельном отсеке, что делать. Когда прихожу в центральный пост, инжмех отдает приказ:

— Оба руля глубины вверх! Оба электродвигателя средний ход вперед!

Я превращаюсь сейчас в натянутый нерв. На тридцати метрах инжмех приказывает принять главный балласт. Так он устраняет опасность, что лодка может разломиться. Остается опасность вылета подлодки на поверхность, если он просто прикажет осуществить продувку — т. е. статически, а не динамически — без уверенности в безопасности в нужный момент. В то время как лодка идет под наклоном вверх, снижается давление воды. Лодка ведет себя соответственно — она становится легче, чем вытесненная вода. Таким образом, нарушается равновесие. Так что мы должны принять воду в лодку, чтобы снова утяжелить ее… Это все давно известно — но без них не осуществить такой тип мореплавания… Инженер держит все под контролем. Он отдает приказы негромко и резко, но очень четко.

— Двадцать метров!

Неужели у нас будет свежий воздух? Нам он чертовски необходим! Во всяком случае, просто чудо, что мы все еще можем дышать этим спертым воздухом. Сейчас бы услышать команду: «Приготовить дизели для продувания»! Но будут ли