А это что такое? Этот неровный шум? Дизеля? Шум и в самом деле доходит со стороны кормы. Такое, почти беззвучное движение на глубине в шестьдесят метров, и теперь этот ужасный шум работающих с перебоями дизелей! Господи! Как же он действует мне на нервы! Дизеля набирают обороты. Слава Богу! Вроде и воздух получше стал. Дизеля вытягивают спертый воздух из лодки с огромной скоростью, они высасывают его так, будто эта полностью отработанная смесь то, что им сейчас и надо. Я снова дышу ровно, и это прогоняет прочь боль в ушах. Глухой, низкий рев доносится с кормы, и кажется, что так и должно быть. Он звучит музыкой для ушей. Я полностью отдаюсь ему, и он наполняет меня. Ощущаю, что все на борту стали чувствовать себя более комфортно. Даже аккумуляторы задышали: Наконец, они получили новый ток при подзарядке. Генераторы производят его с каждым оборотом двигателей в большом количестве. Прямо под нашими ногами имеется для этого достаточно места. Электролит для аккумуляторов как сахарная вата, как рахат-лукум, как миндаль жареный в сахаре. Они впитывают его в себя, заглатывают, захлебываясь, пока не наполняются доверху. Полностью заряженные аккумуляторы — это полжизни для нас. Стою на шатающихся коленях и пытаюсь всеми фибрами тела почувствовать движение лодки. Инжмех отдает рулевым короткие команды, и мне кажется, что лодка внезапно реагирует лучше на управление рулями, нежели на ход на электромоторах. Неудивительно, говорю себе: Мы стали идти гораздо быстрее. Инжмех пристально смотрит на измерительные приборы. По обе стороны от водяного
столба манометра свежие отметки мелом. Ясно: Когда уровень водяного столба достигнет этой отметки, инжмех прикажет выправить рули. Так он избежит подрезания волной головки РДП.
При таком спокойном море это для инжмеха, по-видимому, детская игра. Интересно знать, а как это работает, когда море волнуется или — что еще хуже — когда оно бурлит? Но вот инжмех наклоняет голову и прислушивается. Неужели его все еще беспокоит звучание главного водоотливного насоса? Эта помпа, судя по сему, его любимое детище. И не без оснований: Если она сдастся, то храни нас тогда Господь от проникновения воды внутрь лодки. У других насосов не хватит мощности, чтобы лодку, когда придется туго, удержать от потопления. Без этого знания, я мог бы, пожалуй, тоже жить. Но теперь у меня есть соответствующий опыт, и он твердо запечатлен в мозгу. Может быть, для меня было бы лучше, если бы я не знал ничего о решении загрузить эту VII–C таким перевесом? Не могу сидеть просто так, с непричастным и безропотным видом. Поэтому, вытягиваюсь в сторону каждого звука, звучащего не так как он должен звучать, и пытаюсь понять его происхождение и значение. Вдруг инжмех поворачивается ко мне:
— Дизеля требуют тщательного капитального ремонта. Слишком много дымят, — говорит он мрачно.
Значит, это не главный водоотливной насос! Инжмех сыпет проклятия, как сумасшедший, хотя его могут услышать в центральном отсеке, на работников верфи:
— Суки! Сделали ремонт крайне неаккуратно! ****ый беспорядок! А мы теперь должны расхлебывать это здесь!
«Расхлебывать» — лучше бы он не использовал это слово: оно здесь совершенно не к месту. Это слово имеет в своем звучании слишком много воды. И дым наверху тоже сильно беспокоит меня… Приподнимаюсь, не осознавая того, на цыпочки, чтобы стать легче. Как будто от этого вес лодки уменьшится, и двигатели смогут заработать ровнее! Нравится мне это или нет, невольно представляю себе, как все выглядит сейчас на поверхности моря: плотные флаги чадящего дыма, поднимающиеся прямо из моря, напоминающие извержение подводного вулкана. Интересно, а такие дымы не являются ли предательскими метками, даже ночью? Не будут ли видны наши дизельные дымы в лунном свете, и не смогут ли их увидеть самолеты широкой длинной полосой выбрасываемой вверх, словно фонтаны кита? Во флотилии день за днем мы рассуждали о современных совершенных подлодках, их замечательных качествах — а вот теперь плывем здесь, чуть ниже поверхности, скользя как на салазках, делая исходящее от нас облако дыма эффективной рекламой изобретению Рудольфа Дизеля…