Крепость

Судя по запаху, уборной уже попользовались: Воняет не слабо. Помещение лодки, где я должен снова проживать, кажется, у;же всех других. Здесь также едва прощупывается центральный проход. Повсюду ящики и мешки. Дальше на корме хлама по-меньше: К нему непосредственно примыкает камбуз. А впереди центральный пост. Получается логично, что в отсеки подлодки накапливается все то, что будет складироваться в кормовую часть лодки. Мне только интересно, как здесь можно будет передвигаться. И, наконец, под днищевым настилом отсека лежат аккумуляторные батареи. Как же можно будет выскочить в случае реальной опасности? А как нам удастся с таким перегрузом при тревоге достаточно быстро уйти на глубину? При таком загромождении проходов практически невозможно будет выполнить команду «Все в нос!» И что произойдет при нежелательно большом дифференте на нос? Боцман продвигается ко мне и бьет ладонью по ближней двухъярусной шконке по правому борту.

— Эту шконку будете делить с санитаром!

Все в точности напоминает то же, что было у меня на U-96. Хочу рассказать это боцману как удивительный факт, но он уже продолжает:

— Ваш багаж, лучше всего, просто поместите его сверху. На этот раз все рундуки забиты продовольствием вместо личных шмоток.

— На такую короткую поездку? — спрашиваю и закидываю сумку с моим «тревожным чемоданчиком» на шконку.

— Короткая поездка? Поостережемся загадывать, господин лейтенант. Сколько людей уже испытали непредвиденные проблемы с такими вот короткими поездками… И, кроме того, нас — более 100 человек на борту. Продовольствие лежит даже в кормовом туалете, в трюме дизеля и между трубами кормового торпедного аппарата.

— Офигеть! — произношу тупо, так как мыслями уже давно в другом месте.

В кубрике подлодки обычно обитают 12 свободных от вахты. Теперь же здесь должны находиться 20 человек — плюс к этому гигантские объемы грузов. Полуголый кок протискивается мимо меня. Он перетаскивает ящики с провиантом. Верхняя часть туловища поблескивает от пота. Наш кок — коренастый, с приплюснутым черепом парень, состригший свои рыжие волосы почти под ноль, с тем, чтобы как он полагает, его рыжая борода могла бы расти более роскошно. Жаль, думаю про себя, что его голова не может крутиться в вертикали на 180 градусов: ведь тогда бы его борода вздымалась словно парус. Я уже слышал, что у кока не было голоса, но, тем не менее, он охотно поет. Но звучит это, как в поговорке: «Поет куролесу, а несет аллилуйю…» Допытываюсь у боцмана, где будем питаться.

— Впятером Вы поместитесь в офицерской кают-компании, — получаю ответ.

— А все эти чиновники и служащие? — спрашиваю тупо, — Где они будут есть?

— Этим господам подадим в кубрики, в том случае, если они еще будут иметь аппетит. Дадим по-любому только густой суп или подобное…

Затем добавляет:

— Приготовить еду на 100 человек, это еще та работенка для кока, господин лейтенант, так ведь?

Меня так и подмывает бросить взгляд еще и в носовой отсек, и я с трудом протискиваюсь вперед. Боже, на что это теперь похоже? Такого невообразимого сумасшествия я не мог себе и в дурном сне представить. Половицы днищевого настила все еще лежат, высоко разобраны, словно должны открыть доступ к полному числу резервных торпед. Они лежат почти на высоте груди передо мной — ровная площадка, напоминающая крышу горной хижины. Эта картина очень яркая, потому что кроме одеял, к моему удивлению, здесь повсюду еще и шкуры сложены. Откуда только все эти шкуры? Из темной глубины отсека тяжело дыша, прет на меня какая-то туша. Опять «Номер 1». Лежа на животе, он объясняет мне:

— Мы сдали все резервные торпеды, а вместо них запрудили все подднищевое пространство вот этими ящиками — «Только ценные инструменты и тому подобное». Доски защиты торпед прямо привинчены на ящики… Теперь сверху здесь смогут лечь еще несколько человек. А нам надо здесь разместить большую часть серебрянопогонников…

— А люди, которые здесь обычно размещаются?

Парень должен отдышаться, прежде чем может отвечать:

— Личный состав МТБЧ — это значит 3 человека — должны будут спать в подвесных койках между носовыми торпедными трубами. У четвертого есть его боевой пост в электроотсеке, и там он и должен оставаться. Все люди должны оставаться, если дела в норме, на своих боевых постах.

Жду жалобы или протеста, но «Номер 1» такого не допускает. Сложность погрузочно-разгрузочных работ даже кажется, доставляет ему определенное удовольствие. Он еще и бравирует:

— Несущие боевую вахту и рулевые по боевому расписанию получают подвесные койки прямо под передним торпедопогрузочным люком. Там они хорошо размещены и недалеко от своих рабочих мест! — Чего больше желать?

— А как насчет котельных или машинистов отсеков электродвигателей и дизелей?

— Все дневальные по машинным, машинно-котельным и котельным отделениям и дежурные машинист и котельный машинист — то есть все экипажи электро- и дизельного отсеков, за исключением свободных от вахты — остаются, так сказать, непосредственно на рабочем месте. Им придется спать между моторами, на листах настила.

— Ох, Боже мой!