Крепость

Я перехватываю свой саквояж в левую руку и поднимаюсь на рубку лодки. Затем спускаюсь вниз в лодку, мой багаж размещают и проверяют, как далеко продвинулись мореманы с погрузкой багажа. Однако от того, что я вижу в центральном посту, у меня волосы встают дыбом. Здесь могли бы нести вахту только люди-змеи. Приходится реально извиваться словно змея, чтобы протиснуться. Если дело не изменится, думаю про себя, то спи спокойно, дружок! Центральный пост битком набит приборами управления, дисплеями, датчиками и указателями, измерительными приборами, всевозможными прочими агрегатами и распределителями главного балласта и продувки цистерн и кроме того ящики и мешки! А на U-96, кроме того еще свисали с трубопроводов плотные ряды вялено-копченых окороков и большие куски шпика. Было более чем тесно, но то, сколько здесь размещено, воистину слишком много. При открытых переборках тогда можно было дойти из центрального поста до кормового торпедного аппарата и вперед до носового отсека, только на карачках. Вспоминаю, как делал снимок за снимком тех узких просветов. Это была довольно трудная задача при скудном освещении. Особенно, когда хотел получить резкие кадры переднего и заднего планов. Сейчас для таких съемок нет никаких шансов: Центральный коридор заставлен ящиками и мешками. Это против всех требований к безопасности подлодки и более чем рискованно — но они же все перегородили. Спрашиваю себя, как при таком перевесе обстоят дела с нашей положительной плавучестью? Так называемый запас плавучести, который собственно и поддерживает нас на плаву, должен быть в высшей степени незначительным, конечно при условии, если эта лодка уже полностью загружена. Разузнать у главмеха как обстоят дела, я не смогу. Не хотел бы оказаться сейчас в его шкуре. Как ему удается выкручиваться здесь исходя из загруженного веса, превышающего все мыслимые размеры — вне моего опыта и разумения. Теоретически избыточная нагрузка из 50 человек и большого количества грузомест ничего не составляет, но практически она должна привести к катастрофе, поскольку все привычные соотношения аннулируются этим. Доносится крик: «100 голов!». Было бы неплохо, если бы речь шла действительно только о головах! Но речь идет, к сожалению, обо всех этих телах с сотней легких, животов, кишок! И четырьмя конечностями. У меня нет никакого представления, как все эти 100 человек должны будут здесь на лодке испражняться по-большому и мочиться. У 50 человек, обычного состава подлодки, и то в этом имеются проблемы.

— Как Тритон? Готов к нагрузкам? — спрашиваю кого-то в централе — очевидно, централмаата, — и думаю при этом о беготне по лодке в гальюн, что может свести с ума любого инженера-механика лодки при подводном плавании, даже только при регулярном экипаже на борту.

— С Тритоном все не так просто, господин лейтенант. Экипаж должен оставаться на боевом посту. Поэтому во всех помещениях устанавливают ведра.

— Бррр! — передергиваю плечами, и централмаат громко хохочет над моим наигранным отвращением. Представляю себе этот смрад: 100 человек, которые ходят по-большому и мочатся в ведра!

— Будет весело, — говорю тихо — только потому, что централмаат ждет от меня каких-нибудь слов.

— Да, господин лейтенант. Животики от смеху не надорвать бы! — отвечает он и перебрасывает ветошь из правой руки в левую. — Более 100 человек в целом…

— Знаю, знаю!

— Такого еще никогда не было, наверное.

— Едва ли. Хотя напоминает момент, когда итальянские лодки, с экипажами подобранными в Атлантике, пришли в Saint-Nazaire, у них там тоже тогда должно быть было здорово тесно…

— А еще там были два вспомогательных крейсера, господин лейтенант. Это они ее поймали?

— Точно. Это было в рождество 1941 года.

— Думаю, все обойдется, господин лейтенант.

Я только киваю, так как перед глазами отчетливо вижу картину той поры: Итальянские лодки были, в любом случае, гораздо большими лодками, напоминая наши лодки типа IX. Бросаю взгляд в уборную.

— При ходе на электромоторах никому не разрешается туда заходить, — бросает боцман из-за спины. — Только ночью. Сортирная помпа, выкачивающая дерьмо, производит слишком большой шум.