Крейсер Ее Величества «Улисс»

Подобно лишенному разума страшному зверю из некоего древнего, неизвестного доселе мира, полярное чудовище уже выползло из своего логова и сжалось в комок, готовое к прыжку. В 22.30 «Улисс» пересек Полярный круг. И тут чудовище нанесло первый удар.

Оно наносило удары с жестокостью и дикой злобой, сокрушая людей духовно и физически и не давая им опомниться. Когтями ему служили острые ледяные рапиры, которые рассекали человеку лицо, оставляя на нем кровавые рубцы.

Зубами — морозный вихрь, несшийся со скоростью свыше ста двадцати узлов и пронзавший, точно папиросную бумагу, самую плотную одежду, пробирая человека до самых костей. Голосом его был дьявольский оркестр — могучий рев ветра, сливавшийся с заупокойным воем такелажа и мучительными стонами рангоута.

Всей своей гигантской тяжестью чудовище наваливалось на беспомощный корабль.

Очутившегося на палубе человека сокрушительная мощь вихря придавливала к переборке с такой силой, что тот не мог вздохнуть, а иной бедняга, отброшенный куда-нибудь в угол, падал, ломая себе кости, и терял сознание.

Не найдя добычи средь стылых пустынь Гренландского ледового щита, вместе с океаном — союзником столь же безжалостным, как и оно само, — чудовище, двигавшееся фронтом в полтысячи миль, с яростью и рыком обрушилось на «Улисс» — эту крохотную скорлупку.

«Улиссу» следовало погибнуть в ту же минуту. Ни одно творение рук человеческих не могло выдержать подобного удара. Корабль должен был утонуть, перевернуться вверх дном, сломать себе хребет или же, оказавшись между гигантской наковальней и молотом — ветром и волнами, — развалиться на части.

Однако ничего подобного не произошло.

Каким образом выдержал «Улисс» слепую ярость первой атаки, одному Богу известно. Мощный вихрь подхватил носовую часть корабля и, повернув его на 45 градусов, швырнул корабль на бок в то самое мгновение, когда он начал буквально падать вниз, скользя по головокружительному склону исполинской водяной горы. «Улисс» ударился о подошву этой горы с такой страшной силой, что корпус его затрясся всеми листами обшивки, каждой заклепкой. Вибрация длилась целую вечность, и в течение всего этого времени стальная коробка крейсера испытывала чудовищные перегрузки, не предусмотренные никакими кораблестроительными стандартами. Металл гнулся, но не лопался. Каким-то чудом крейсер еще держался на плаву, но минуты его, казалось, сочтены. Он повалился на правый борт, едва не черпая воду. А уже в сторону беззащитного корабля с ревом ринулась находившаяся в полумиле новая гигантская, выше мачт крейсера, волна.

Спасителем «Улисса» оказался «дед». «Дед», известный также под прозвищем «Персил», а официально старший инженер-механик Додсон, как всегда, облаченный в белоснежный комбинезон, находился на командном пункте машинного отделения в ту самую минуту, когда сверхъестественной силы вихрь подхватил корабль. Додсон не знал, что именно произошло. Не знал, что корабль неуправляем, что никто из находившихся на мостике не успел оправиться от первого оглушительного удара. Не знал, что старшина-рулевой, отлетев в дальний угол рулевой рубки, потерял сознание, что его помощник, еще совсем мальчик, перепугавшись до смерти, не решался схватить бешено вращающийся штурвал. Но он знал, что «Улисс» круто кренится, почти ложится на воду, и догадался, в чем дело.

Он принялся кричать в переговорную трубу, соединяющую машинное отделение с мостиком, но никто не ответил. Показав на приборы управления левой машиной, он заорал в самое ухо вахтенному механику: «Малый ход!», а сам прыгнул к маховику правой машины.

Опоздай он секунд на пятнадцать, кораблю пришел бы конец. Однако, прибавив оборотов правому винту, он успел развернуть корабль носом к несшейся с ревом водяной горе. Корма крейсера погрузилась до самых поручней, а киль, обнажившись метров на двенадцать, повис над бездонной пропастью.

Когда корабль устремился вниз, вонзаясь в стену воды, корпус его потряс новый удар — полубак исчез под поверхностью моря, волны перехлестнули через носовую орудийную башню. Но крейсер снова встал наперерез волне. В ту же минуту «дед» дал знак механику увеличить обороты, а сам повернул маховик в прежнее положение.

В нижних помещениях корабля царил невообразимый хаос. Сорванные с мест стальные шкафы ерзали по кубрикам в самых различных направлениях. Накладки и замки лопнули, и содержимое рундуков вывалилось на палубу. Койки были сброшены с сеток, помещения усыпаны осколками битой посуды. Повсюду, словно после чудовищного погрома, ломаные столы, табуретки, а вперемешку с ними — книги, листки бумаги, чайники, котелки и прочая утварь. Среди этого немыслимого беспорядка кричали и бранились испуганные, измученные люди. Одни силились подняться на ноги, другие опустились на колени, третьи просто сидели, иные лежали пластом.