Крауч-Энд (сборник)

Я уже было решил задать ему вопрос в лоб, но меня остановила внезапная и ужасная догадка, всплывшая ниоткуда, точно безумный призрак, просочившийся из стены проклятого дома. Я подумал о Деммиках. Вчера ночью у них было тихо. И причина тому проста: мертвые не орут и не ссорятся — это непреложный закон природы, из тех, что гласят, что вода мокрая или что камни падают вниз. Есть вещи, которые просто и есть и никогда не меняются. Никогда. Я сразу почувствовал — буквально с первого дня знакомства, — какой яростный нрав скрывается у Джорджа под корочкой «мирного человека из общества», и что за миленьким личиком и взбалмошными повадками Глории Деммик притаилась кусачая сука, готовая вцепиться вам в горло в любой момент. Они были какими-то уж слишком ненатуральными, больше похожими не на реальных людей, а на персонажей бродвейских мюзиклов Коула Портера, понимаете? И теперь я был почему-то уверен, что Джордж все же сорвался и придушил свою милую женушку… а заодно и визгливого пса. Не исключено, что в данный момент Глория подпирает стену в ванной между душем и толчком, лицо у нее почернело, глаза выпучены наподобие мутных мраморных шариков, а между синими губами торчит вывалившийся язык. Корги лежит головой у нее на коленях с проволочной вешалкой, туго обмотанной вокруг шеи. Его истошные визги и лай затихли уже навсегда. А сам Джордж? Валяется бездыханный где-нибудь на кровати с пустой упаковкой Глориного снотворного под боком. Никаких больше плясок в клубе «Аль Ариф», никаких вечеринок, никаких громких дел об убийствах в богемных кругах Палм-Дезерт или Беверли-Глен. Сейчас они потихонечку остывают, привлекают мух и меняют цвет своего модного бронзового загара на мертвенно-синюшный.

Джордж и Глория Деммик, которые умерли в странной машинке этого человека. Которые умерли у него в голове.

— То есть вы не хотели меня пугать. Дерьмово у вас получилось, скажу я вам, — заметил я.

И тут же подумал: а как такое могло получиться нормально? Как можно вообще подготовить обычного смертного человека к встрече с Господом Богом? Готов спорить, что и Моисей весь вспотел под своим балахоном, увидев огненный куст. А я — всего-навсего частный сыщик, работающий на ставке сорок долларов в час плюс еще кое-что на покрытие расходов.

— «Вполне в духе падшего ангела» — это история Мевис Вельд. Само имя, Мевис Вельд, взято из романа «Сестричка» Реймонда Чандлера. — Он взглянул на меня с видом смущенной растерянности с легким налетом вины. — Это литературная реминисценция.

— Хитро. Кстати, имя этого парня мне ничего не говорит.

— Разумеется. В твоем мире, который даже не мир, а всего лишь моя версия Лос-Анджелеса, Чандлера просто не существовало. Зато в своих книгах я использовал разные имена и названия из его романов. В Фулвайдер-билдинг снимал офис Филип Марлоу, детектив из книг Чандлера. Вернон Клейн… Пеория Смит… и Клайд Амни, конечно. Так звали адвоката в «Разборе полетов».

— И это у вас называется реминисценцией?

— Да.

— Ну, как знаешь. Хотя у нас это все называется плагиат. — Мне вдруг стало смешно, что мое имя придумано человеком, о котором я никогда не слышал, — человеком из мира, о котором я знать не знал и даже не подозревал о его существовании.

Лэндри побагровел, но не отвел глаза.

— Ладно, ладно. Согласен: я кое-что передрал. Например, перенял стиль Чандлера, но так я же не первый. Росс Макдональд проворачивал то же самое в пятидесятых — шестидесятых, а Роберт Паркер — в семидесятых — восьмидесятых. И критики, кстати, всячески их превозносили за это. Кроме того, Чандлер сам много взял от Хэммета и Хемингуэя, не говоря уже о писателях в жанре бульварного чтива типа…

Я поднял руку.

— Давай мы пропустим литературный обзор и перейдем к завершающему этапу. Все это слегка отдает сумасшествием, но… — Я взглянул на портрет Рузвельта, потом на непривычно пустую картонку на крышке стола, потом опять на изможденную физиономию человека по ту сторону стола. — Скажем так, я тебе поверил. Но тогда возникает такой вопрос: что ты здесь делаешь? Зачем ты сюда заявился?

Но я уже знал ответ. Я как-никак профессиональный сыщик. Только на этот раз мне подсказало разгадку сердце, а не голова.

— Я пришел за тобой.

— За мной.

— Прости, Клайд, но именно за тобой. Боюсь, придется тебе поменять представление о собственной жизни. Попробуй взглянуть на нее по-другому… ну, скажем… как на пару ботинок. Ты их снимаешь, я надеваю. Завязываю шнурки и ухожу.

Ну да, разумеется. Именно за этим он и пришел. И я вдруг понял, что мне надо сделать… это был мой единственный выход.

Мне надо избавиться от него.

Я изобразил широкую поощряющую улыбку. Улыбку типа «давай, парень, рассказывай». В то же время я подобрал ноги под кресло, готовясь мгновенно рвануться и наброситься на него. Мне уже было ясно: из этой комнаты выйдет кто-то один. Либо он, либо я. И я сделаю все, чтобы это был я.

— Серьезно? — Я сделал круглые глаза. — Как интересно. А что будет со мной, Сэмми? Что будет с сыщиком, оставшимся без ботинок? Что будет с Клайдом…