Краткое руководство по левитации

– А тебе, Шмелев, совсем, я вижу, похер? Мы же, мать твою, русские!

– Русские-то мы русские, а дома жрать нечего! Что я скажу Паннвицу?

– Ты меня услышал.

– Ладно, черт с тобой. Под твою ответственность. Егорыч, снимай.

– Так как же я ее сниму? Она же весит как жопа моей тещи.

– Как ставил, так и снимай. Попроси ребят с лебедкой. Этого, как его… приятеля твоего…

– Лукаса.

– Во! Денег дай. Что, мне тебя учить что ли, старшина?

– Не было печали, купила баба порося, – Захаров махнул рукой и пошел к самолету.

В центре ангара стоял Як-9. Новенький, окрашенный в двухцветный – темно-зеленый и зеленый с оливковым оттенком – камуфляж, со светло-голубым подбрюшьем, белой семеркой и звездами на фюзеляже.

– Русос?

В воротах ангара остановился молодой черноволосый парень:

– Ола. Сой асистенте дель сеньор Паннвиц. Эстой бускандо а Александр Шмелев. Сой Раймон.

– Чего хочет? – повернулся Орлашин к Шмелеву.

– Говорит, что он помощник Паннвица, и что его зовут Раймон… Мы русос! Сой Шмелев.

Раймон подошел. Шмелев пожал ему руку:

– Ола. Абла русо?

– Поко-поко, – покачал ладонью Раймон, – Учился в универсидад. Литература руса. Толстой, Достоевский.

Шмелев понимающе улыбнулся, но тему развивать не стал:

– Ке кьерер синьор Паннвиц?

– Мне нужно вопрос, – Раймон посмотрел на Орлашина, – Записать мой блокнот. Кто ви… – тут он запнулся, – Тус филас милитарес.

– Наши воинские звания, – подсказал Шмелев.

– Си. И лос номбрес.

– Имена… Пишите. Старшина Захаров, майор Орлашин, капитан Шмелев.

– Са-ха-ров, – по слогам повторил Раймон, вписывая старшину.

– Не Сахаров, а Захаров. Дайте я сам.

Раймон протянул блокнот Шмелеву.

– Ну, вот… Шме-ли-ов… Вот как пишутся номбрес русос.

– Спасибо, досвиданья, – Раймон взял блокнот и махнул им в сторону Як-а, – Эрмосо авион.

– Что там с носом? – спросил Орлашин, глядя в спину удаляющемуся помощнику Паннвица.

– С каким носом? А-а, – улыбнулся Шмелев, – Эрмосо. Красивый. Говорит, красивый самолет… Интересно, где они взяли чертежи.

– Так это ж немцы. Они во время войны не такое тырили.

– Эти уже не немцы. Это их папаши были немцами, а они архентинос. Между прочим, папашку нашего Паннвица сбил такой вот Як.

– Да, я помню. Скажи лучше, что будешь делать со своей машиной?

– Так я же начинал в ДОСААФ, Паша. Там те же яшки, только сбоку… Мне плюс-минус не проблема. Всяко легче, чем наши с тобой МиГ-и.

– Ну, смотри.

– Мы вроде как гладиаторы, Паша. За такие деньжищи чего же не рискнуть? А, майор? Накрутим хвоста этим паннвицовским асес.

– Посмотрим.

– Ехай, давай, в гостиницу. Отоспись. А завтра вечером пойдем в Дом Культуры. Ты знаешь, что у них есть свой Дом Культуры? Ей Богу. Каса де ля культура. И пивка попьем в “Фонтане”. Фабрика де сервеза артесаналь. Как звучит! А переводится – пивоваренный завод.

– Да уж, пивка тут будет, хоть залейся.

– Ну так Октоберфест. Давай я тебе вызову машину.

– Не надо. Я пройдусь. Проследи, пожалуйста. С плитой.

– Сделаем в лучшем виде. Я буду через час. На ужин тебя будить?

– Как хочешь, – Орлашин пошел к выходу.

– А ты знал, что здесь после войны жил Курт Танк? – крикнул вдогон Орлашину Шмелев.

– Это который делал “Фоке-Вульфы”?

– Он самый.

– Вот и посмотрим, как они летают.

На улице справа от ангара стоял шмелевский Як. Точно такой же, только с номером восемь на камуфляжном боку. Орлашин глянул на него, повернул налево и пошел по прогретому весенним октябрьским солнцем летному полю. Уходить не хотелось. Соседний ангар был закрыт, зато из третьего – с надписью “Aero Club Villa General Belgrano” – выглядывал белый нос “цесны”. “Наверное, Паннвица”, – подумал Орлашин, но из ангара вышел плотный кучерявый гаучо, и по тому, как он погладил пропеллер, посмотрел в вечереющее небо, стало понятно, чья эта белая птичка с красными, как кровь, крыльями. Орлашин сбавил шаг и, кивнув улыбнувшемуся аргентинцу, показал на “цесну” и оттопырил вверх большой палец. Гаучо улыбнулся шире, показал на ангар, в котором стоял орлашинский Як, потом на Орлашина и тоже вытянул большой палец вверх. “Надо было все-таки взять с собой Наташу,” – подумал Орлашин.

Когда месяц тому назад Сашка пришел к ним на ужин, вернее, на кастрюлю щей из собранного Наташей щавеля и пары куриных ног, перепавших семейству по бушевскому ленд-лизу, заговорили о том, как жить дальше. Разговор затеял Шмелев, а когда они вышли с Орлашиным покурить, предложил “полетать за бугром за хорошие деньги”. Через полчаса оказалось, что “полетать” – означало участие в самом настоящем воздушном бою.

– Два Як-а против двух Фоке-Вульфов. Представляешь?! Историческая реконструкция.

– Нихрена себе реконструкция! А снаряды, я так понимаю, деревянные?

– Нет. Не знаю. Я не спрашивал.

– А ты что такой довольный, Шмелев? Тебе в Строевой Части пропуск в рай выписали, что ли?

– Это новодел, не сцы. С усиленной броней. Давай, спроси меня, где это будет?

– Ну, где это будет?