Красотка печального образа

Корабейников выскочил из кабинета начальства с багровым лицом. Он ведь даже не успел поделиться своей радостью на предмет того, что, просмотрев еще раз тридцать распечатки телефонных разговоров Коломенцева, выписав задействованных в этих переговорах лиц и разбив их на группы, подгруппы и категории, он, кажется, начал кое-что понимать. И для того вот, чтобы довести собственное прозрение до победного финала, ему необходимо было две вещи: санкция прокурора на обыск и обязательное присутствие в его кабинете настырного малого.

Ни того, ни другого он не получил! А получил вместо этого втык!

Корабейников вышел из дверей управления и едва не задохнулся от духоты.

Ну и пекло! Когда же наконец закончится этот зной, уляжется пыль, вечно поскрипывающая на зубах, угомонится мухотень вместе с осами, которые кружились по его кухне над тазами с вареньем.

Вместе со злостью на начальство пришло тупое раздражение на жену.

Тысячу раз просил не превращать квартиру в консервный завод. Сотни тысяч раз просил погладить ему простую рубашку в мелкую полоску с короткими рукавами, чтобы он не парился, не потел и не вызывал отвращения у окружающих и у себя самого. А она вместо этого что? Она вместо этого сует и сует ему каждое утро опостылевший пиджак. Который не подходил ему по росту еще в магазине. На вырост, что ли, покупала? Спрашивал ведь: милая, как мне? Она только башкой своей качала: нормально, нормально. А где нормально, если рукава почти пальцы прикрывают, а карманы чуть не на коленках.

Корабейников вдруг с небывалой злостью стащил с себя пиджак, скомкал и тут же, поискав глазами урну, направился прямо к ней. Впихнул туда пиджачный комок, утрамбовал и для верности еще ногой потолкал сверху. Будто тот настырно мог выскочить из урны и снова занять место на его плечах.

Не выскочил, не занял, и Корабейников, с облегчением расправив плечи под тонкой белоснежной сорочкой, с длинными таки рукавами, направился к воротам.

Не дают санкции на обыск? И не надо! Он без нее обойдется! Что так, что так – по-любому, с работы ему лететь.

Ведь если не послушается начальства и залезет в дом без санкции, и еще попадется при этом – выговором не отделаться, выгонят запросто. А если не залезет в дом без санкции, подчинившись начальству, и прождет еще неделю-другую, то на его руках может оказаться еще парочка дел о местном маньяке, отправившем на тот свет очередных двух красоток.

Невзирая на полуденный зной, Корабейников зябко передернулся.

Не надо ему ни титулов, ни званий, пускай уж лучше девки живут. Итак, в городе жуткие разговоры ходят – вечерами страшно в соседнюю булочную выйти. Жена вон двенадцатилетнего сына теперь пасет, тот аж волком воет. И это в их-то захолустье с населением в двадцать тысяч человек! Когда же такое было?!

Не-е-ет, он вывернется наизнанку, но выдернет эту заразу из своего подполья. Он найдет ее или их! И начальник, который сегодня, невзирая на прежние заслуги, орал на него, как на пацана, еще и извинения попросит.

Только бы Толика найти! Только бы отыскать его, забубенного.

И снова некстати вспомнился начальствующий отказ в помощи.

Вот если бы не отказало оно ему, сейчас бы дали команду гаишникам, те бы мгновенно отловили Толика вместе с его машинкой, тот же на ней только что в сортир не ездит…

Корабейников Станислав Андреевич прокатался в городских автобусах почти до трех часов дня. Сначала ехал в одну сторону, внимательно исследуя все, что попадало в поле зрения. Потом с конечной остановки ехал в обратном направлении, глазея теперь на противоположную сторону улицы выбранного им маршрута.

Ни разу никого похожего на Анатолия Корабейникову на глаза не попалось. Ни разу! Даже мыслишка глупая мелькнула, а не подался ли пацан в бега, наворотив дел? Припорошил ему глаза своим несчастьем. Попрыгал, побегал, а как усыпил бдительность, так и на отрыв. Чем не версия, а?!

Вздохнул, скомкав в кармане брюк две дюжины автобусных билетиков, и побрел к стоянке такси. Узнай жена о таком расточительстве, в голос бы зарыдала. И это уже во второй раз за день. Первой жертвой оказался великоватый пиджак…

– Куда едем? – лениво отозвался одуревший от жары водитель такси, как будто бы нехотя поворачивая ключ в замке зажигания.

В салоне машины пахло потом, той самой пылью, которую надоело глотать Корабейникову, и еще тупым равнодушием, переносить которое безропотно ему сегодня уже обрыдло.

Разозлившись на весь белый свет, Станислав Андреевич сунул свое удостоверение сонному водителю под нос и прорычал сверхсурово:

– А куда надо, туда и поедем! Трогай для начала!

– Понял, не дурак.

Сонливость с таксиста, как рукой сняло, он ловко вывернул свою машину из плотного тоскливого ряда таких же дремлющих машин, и поехал по проспекту, не поворачивая головы.

Не выдержал он на перекрестке.

– Теперь куда? – с легкой обидой спросил таксист и вздохнул тяжело, наверняка решив, что наглый мент попользует его и ни за что не заплатит. – Прямо или сворачивать?