Красотка печального образа

Если бы не охрана в гостиничном коридоре, он бы сейчас так тряхнул этого Самойлова, что тот из своего гипса выскочил бы обязательно. И тот, кажется, понял. Тут же нажал на какую-то кнопку на переговорном устройстве, и через секунду квадратная неулыбчивая физиономия Артурчика возникла в дверном проеме.

– Все в порядке, Гаврила Иваныч? – кротко спросил Артур, полоснув по Толяну таким взглядом, что тому моментально расхотелось возвращаться из гостиничного номера через коридор.

– Все хорошо, Артур, – тут же снова пришел в раздражение Самойлов. – Я нечаянно.

Ох, как не любил он показывать собственной слабости! Ох, как не любил в этом признаваться. Это его вынужденная неподвижность сделала таким да еще Катькино исчезновение, а то бы он этому чертову воздыхателю показал!..

Артурчик все понял моментально, за что и деньги получал. За дверь выйти, вышел, но прикрывать плотно ее не стал, оставив внушительных размеров щель.

Толян тоже все понял, не дурак, тут же утихомирился и снова уселся, провалившись по самые подмышки, в глубокое кресло.

– Я всеми кишками чую, что-то тут нечисто с этими дачами. Что-то там… Не знаю, как объяснить вам подоходчивее. – Он обхватил голову руками и тут же простонал с отчаянием. – Хотя что это нам даст?! Приедем и станем каждый дом обшаривать? Да их там сотни! На десятом нас как раз и заметут!

– Вот, вот, – обрадованно подхватил Самойлов, впервые согласившись с непробиваемым парнем. – Нужно как-то по-другому.

– Как? Вот как, если в милицию вы идти не желаете?! – не удержавшись, упрекнул его Толян.

– Так идите вы! Чем тут сидеть целый день! – тут же поддел его Самойлов, снова надувшись.

– Так я там был! – Толян опять угрожающе повысил голос, и тут же дверь в номер предупредительно качнулась. Пришлось сбавлять обороты. – Так был я там, Гавриил Иванович. Был и не раз.

– И что же вам там сказали? – Самойлов с насмешкой наблюдал за нервозностью этого мордоворота, он-то сам знал, что нервозность очень плохой советчик в любом деле, очень.

– На третий раз меня туда не пустили, – понуро опустил голову Толян, рассматривая свои пудовые кулаки. – Этот Корабейников стал от меня прятаться. А разве я его найду один?

Глава 25

Не лишись он преждевременно своих волос из-за дурной наследственности, сегодня он бы точно их лишился совершенно по другой причине.

Всех до единого причем! Потому что он бы рвал на себе волосы, будь они на месте, от того отчаяния, в котором барахтался второй день.

Куда, скажите, подевался этот тупоголовый ухажер пропавшей без вести Александры?! То ходил день за днем, обивал пороги, надоедал всем, начиная с него и заканчивая сержантом в дежурной части. А теперь, как сквозь землю провалился.

Ни дома его не было в Староникольском. Хотя соседка рассказывала, что будто пару дней назад Анатолий что-то очень кропотливо искал в своем доме и на подворье.

Ни у Александры в доме. И тут ее сосед похвалился своим мастерством разбивать табуретки об головы недоразвитых молодых остолопов, подозревающих приличных людей бог знает в чем.

Родители Александры тоже кое-что рассказали.

Ситуация явно выходила из-под контроля. Из-под его – Корабейникова Станислава Андреевича – контроля.

Начальство начинало свой рабочий день с того, что проходилось вдоль и поперек по его отделу, в котором служили одни бездельники, тупари и алкоголики.

Ну напился один из его ребят. Ну попал в вытрезвитель к своим же, те просто новенькие были и не знали парня в лицо, а удостоверения при нем не оказалось.

С кем не бывает проколов? Разве это повод для ежедневных утренних упреков?

И бездельниками их назвать никак нельзя. На каждом по три десятка дел висит, начиная от пьяной драки в соседнем дворе и заканчивая проевшим плешь городским маньяком.

Ребята не сидели, сложа руки. Они работали. У каждого в разработке было, минимум, по три версии.

– Пустышки! – орало на сегодняшней утренней оперативке начальство, орало, хваталось за сердце и за валидол. – В разработке у вас пустышки, потому что работают одни тупари, мать вашу!!!

В разряд тупарей они попали после истории с мобильным Коломенцева Тимофея. То есть после того, как Корабейников не обнаружил среди его абонентов ни одного мало-мальски приличного подозреваемого.

Но вот когда заявился к нему Анатолий и кое в чем просветил, то тут…

Но тут оказалось уже слишком поздно для реабилитации в глазах взбесившегося руководства. Ни на какие похвалы оно уже способно не было. Только упреки в бездействии и нежелание помочь хоть в чем-то.

Он вот сегодня с утра, к примеру, запросил санкции прокурора на обыск.

Ему даже договорить не дали. Заорали так, что три оставшиеся волосинки на голове Корабейникова, проложившие по его лысине три поперечные узкоколейки, встали торчком.

– Вон! И чтобы духу твоего в отделении не было до тех пор, пока ты мне на стол голые факты не выложишь, Стас! И никаких санкций до тех пор! Никаких больше просьб! Сами!!! Все, мать вашу, сами!!!