Красотка печального образа

– Мне-то откуда знать? – удивилась вполне обоснованно женщина, глянула на нее почти враждебно и пробормотала. – Из-за него тут одна головная боль. Охрана в отделении! Говорим, не положено, а разве докажешь! Кому доказывать? Этим мордоворотам? Они только и знают, что мышцами поигрывать.

– А когда его выписали? – продолжала упорствовать Александра.

– Наверное, вчера вечером, – задумалась медсестра. – Хотя вечерами у нас и не принято выписывать, но тут такой случай… Им же все можно! Короче, утром его уже не было, когда я поменялась. А куда и как он делся, мне неведомо.

Она повернулась к Александре спиной и ушла по коридору в ординаторскую.

Все. Теперь просить о помощи совершенно было некого. Самойлов уехал, хотя и намекал на то, что попытается в этом деле разобраться, как заинтересованная пострадавшая сторона. Катьку все хотел отыскать.

Видимо, доводы его охранников оказались весьма вескими, и своего босса они все же из опасного захолустья вывезли.

И что теперь? Ей что теперь делать?! Снова возвращаться к Корабейникову и снова просить его, канючить, сознаваться в сокрытии фактов. Каких фактов? Да их полно!

К примеру, о существовании Самойлова Гавриила Ивановича умолчала? Умолчала. Про историю его знакомства с Катериной не рассказала? Нет! Про аварию, в результате которой тот оказался прикованным к больничной койке, утаила? Снова да!

Похвалит ее за откровения Корабейников? Вот это вряд ли. Снова примется орать и метаться, метаться и орать в тесном своем кабинете с обшарпанной мебелью и неизменным пыльным графином на подоконнике.

Что же делать?.. Что делать?.. К Ксюше, что ли, податься? Может, она утешит. Может, сумеет помочь советом каким. Она же мудрая, она что-нибудь да придумает.

Глава 20

Здание, в котором трудилась, правильнее – парилась и чихала пылью, Ксюша, располагалось сразу на двух улицах. Оно украшало собой перекресток, скрывая от постороннего глаза неприглядную помойку в самом центре города и дощатый туалет, – городским властям все недосуг было снести их.

Зданию было что-то около полутора веков. Снаружи оно постоянно обновлялось, мазалось, подкрашивалось, подправлялось и выглядело более чем прилично. Но вот внутри…

Внутри, изъеденные временем стены и перекрытия, в любой момент готовы были рухнуть и заживо похоронить штат сразу четырех городских управ, включая управление по растениеводству, где кропотливо день за днем год за годом трудилась Ксюша. Чем конкретно она там занималась, родительская соседка так ни разу внятно и не ответила, моментально съезжая на излюбленную стезю покритиковать жизненный уклад Александры. Хотя уклада, как Ксюша справедливо полагала, никакого и не было.

Помимо основной своей деятельности в управлении по растениеводству, Ксюша несла еще несколько общественных нагрузок, среди которых было и садово-огородническое. Времени ей, что ли, было не жаль на всю эту ерунду!..

Александра нашла ее среди горы пыльных папок. Ксюша сидела прямо на полу, на расстеленных газетах, перелистывала папки, перекладывая их из одной стопки в другую. Что-то увлеченно в них там рассматривала, зачитывала, смешно беззвучно шевеля губами, и перекладывала с места на место.

И это называется работой?..

– Привет, бумажный червь, – вздохнула Александра, подходя к ней со спины, тут же сморщилась, чихнула пару раз и закончила ворчливо: – Пылищи-то! И тебе охота со всей этой макулатурой возиться?!

– А с чем возиться нужно? – Ксюша неловко повернулась, глянула строго, и тут же осуждающе поджала губы. – Все шатаешься? Все от безделья маешься? Эх, Шурик, Шурик… Не доведет тебя до добра твоя праздность! Ты чего ко мне? Просто так, от нечего делать, или как?

– Или как, Ксюша. – Александра подошла к окну, махнула пальцами по подоконнику, убедилась, что тот на удивление абсолютно чист, и только тогда на него уселась. – У меня проблемы!

– У кого их нет? – резонно парировала Ксюша и начала грузно подниматься. – Проблем у всех хватает. Если твои проблемы в том, что любимый боевик закончился не так, как тебе того хотелось, то извини. У меня на обсуждение просто катастрофически нет времени!

– Все гораздо серьезнее, Ксюша, чем голливудский боевик. Кажется… Кажется, моя жизнь превратилась в этот самый боевик и теперь катится не к тому финалу, который задумывался изначально.

– Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее…

Ксюша прошла в дальний угол, вытащила из встроенного шкафа что-то похожее на табуретку. Принесла ее оттуда и уселась к Александре поближе, скрестив руки на пышной груди. Стало быть, приготовилась слушать. А коли станет слушать, значит, можно надеяться и на совет. Ну что же, она готова все рассказать.

И Александра все рассказала. Все, повторяя даже то, что Ксюше уже было известно. Та слушала не перебивая. Но когда Александра дошла до истории с Толяном, Ксюша ухватилась за голову.