Красный пассажир

Пока шеф будет судиться с китайцами три его парохода перейдут под удобный флаг, а сам Стоцкий с семьей уже через пару месяцев будет пить шампанское на своей яхте посреди Адриатического моря. Неужели осуществится мечта его жизни, и он наконец-то вырвется из-под контроля ненавистных советов, где каждый твой шаг прослеживается, вплоть до супружеского ложа, «правильными» коммунистами. Александр Иванович погладил папку, так гладят только очень близких и горячо любимых людей, и водрузил ее на самое почетное место в своем хранилище, где в деревянной коробочке из-под гаванских, сигар у него лежал нищенский, неприкосновенный резерв, размером в десять тысяч долларов, от которого он мечтал оттолкнуться в будущем.

Эпилог. Прыжок в демократический «рай»

Каждый человек в земной жизни от рождения и до последнего вздоха на смертном одре строит себе «нерукотворный» монумент, состоящий из мельчайших ячеек, невидимых молекул, которые словно пчелиные соты заполняются со временем нектаром познаний и открытий, успехов и побед, ошибок и горьких утрат.

Периодически эти ячейки пополняются ядовитыми спорами лжи, ненависти, зависти и мести, которые, как плесень заполняют нетронутые участки души, что приводит к разрушению конструкции и, казалось, незыблемый памятник начинает на глазах раскачиваться, разваливаться и рассыпаться, подобно песочному замку, построенному только на иллюзиях неудавшейся жизни.

В это раннее августовское утро девяносто первого года, когда восход яркого солнца из-за сопок приморского побережье ничем не предвещал о надвигающейся угрозе, Игорь Смагин, очнувшись от тяжелого сна, ясно почувствовал, что коварная болезнь несостоятельности, точившая его душу последние годы, как прожорливый червь точит спелое яблоко, все же вырвалась наружу, парализовав его волю и разум.

Он провел рукой по столу, где нащупал бутылку с минеральной водой и жадно припал к живительной влаге. Сколько раз он зарекался не напиваться вот так бездарно, и вчерашняя попойка с людьми, которых он в душе презирал и ненавидел, еще сильнее выкручивала на изнанку его истерзанную душу. Не смотря на муторное состояние, он все же нашел в себе силы, чтобы умыться и привести в порядок мысли и плоть. Сегодня заканчивался фрахт пассажира «Русь», который, ввиду особых чрезвычайных обстоятельств в стране, пароходские начальники временно выводили из эксплуатации.

— А вы оказались на удивление прозорливым, молодым человеком, — потирая большие, красные руки и жизнерадостно улыбаясь, приветствовал Смагина в своей сверкающей чистотой каюте, капитан «Руси» Михаил Бубновский, — всех лидеров ГКЧП еще вчера арестовали, переворот в России временно откладывается, сейчас пока в стране затишье перед бурей и полное безвластие, но к штурвалу рвется Борис Ельцин, тот еще «Пиночет».

Так что в стране грядут большие перемены и демократические преобразования, а возможно и революция.

— Час от часу не легче, — угрюмо промолвил Смагин и покосился на барную стойку в углу кабинета, где красовались с десяток бутылок коньяка, виски и прочих целебных с похмелья напитков. Бубновский перехватил взгляд начальника и с радостью предложил.

— Давайте по сто грамм за наше с вами будущее и новую Россию — капитан ловко откупорил литровую бутылку скотчвиски «Блэк энд вайт» и плесканул в темные фужеры искрящуюся жидкость. Он с удовольствием отхлебнул большой глоток и, по-мужицки крякнув, заел плотскую радость лимоном. — Наконец-то я дождался своего часа, Игорь Львович, вы мне можете не верить и даже посмеяться, но все эти годы я ждал и в душе верил, что наступит этот день избавления от ненавистного прокоммунистического режима.

Смагин с широко прикрытыми глазами и ртом непонимающе смотрел на преобразившегося капитана и действительно не верил своим глазам.

— Вы же коммунист, Михаил Яковлевич, — наконец вымолвил он, приложившись к бокалу, — мало того я считал вас насквозь прожженным марксистом, что произошло за столь короткое время, или вы меня разыгрываете.

— Бросьте вы свои штучки, Игорь Львович, сейчас не то время, чтобы травить анекдоты, я знаю десятки, сотни грамотных и умнейших людей в России, которые сегодня пьют шампанское за избавление от коммунистического ига. Вы ведь такой же в душе, как и я, только молодой и через — чур, открытый и прямолинейный, это и мешает вам по жизни. Ну, да ладно, не хочу вас учить и что-то советовать, подпишите бумаги и можно работать дальше.

— А где же наш великий марксист Бухарцев? — Смагин обвел, затуманившимся от утреннего возлияния, взглядом каюту, — два дня тому назад он готов был меня с потрохами сдать банде ГКЧПистов, а сейчас, наверное, отсиживается где-нибудь в парткабинете, уничтожает старые протоколы собраний и выносит на помойку портреты бывших «вождей», с раболепным трепетом ожидая распоряжений новой власти.