Красно Солнышко

 А волк – оклемался. В силу вошёл. И за отроками обоими, как за мамкой ходит. И службу несёт верную – вместе с дозорными стережёт городок воинский. Не зря свой кусок есть.  На глазах вымахал, шерсть густая. С отливом. Матереть стал. Хороший зверь. Добрый[15].

Глава 7.

Зима наступила как то резко. Просто в один прекрасный вечер легли дружинники спать, а утром проснулись – всё белым-бело. Лёг снег прямо на тёплую землю. Бывало и на славянских землях такое. Только вот на Родине такой покров обычно сходил, пока морозы землицу не промораживали. А здесь – сначала снега навалило чуть ли не в сажень, а потом уже только морозы грохнули. Впрочем, грохнули, сильно сказано. Просто опустились. И не такие холодные, как дома, но зато постоянные и резкие. Обжигало тело, словно огнём. Жрец объяснял, что влаги в воздухе много, потому и кажется, что мороз сильней обычного. А так, как бы не теплее, чем в родных краях. Впрочем, вскоре притерпелись. Ведь человек, он каков? По осени ему одна погода кажется чуть ли холодом лютым. А по весне, точно так же на улице, а тело говорит, что жара несусветная. Привыкает за зиму к морозам. А потом, по новой, к теплу. Словом, приспосабливается человек ко всему.

 Хотя и настала зима, народ без дела не сидел. Работы по хозяйству хватало: и дорожки вокруг града со двором от снега расчистить, и баню истопить, и еду приготовить на двести здоровых человек. Одежду постирать, заштопать. Обувь, соответственно. Жрец записи вёл на бересте – какая погода стояла сегодня. Холодно ли, тепло ли. Ветер с Полуночи, или с Ярилиной избы. Падал ли снег нынче, или чистым небо продержалось. Словом, обо всём, что в округе творилось. Охотники, понаделав лыж, лазили по округе. Без добычи не возвращались. Дичи вокруг было видимо-невидимо. А ещё занимались люди воинской наукой. Куда же без неё? Любой навык, если его не развивать и не поддерживать, теряется быстро. Бегали по округе, забросив мешки с камнями на спину. Купались в ручье в любую погоду помимо бани. Рубились на учебном и боевом оружии. Стрелки – те каждый день по тулу стрел в мишени на поле специальном выпускали. Гордились, хвастались своим умением. Поскольку времени свободного, несмотря на все заботы всё же достаточно было, отроков тренировали особенно тщательно. Впрочем, отроками уже и трудно их назвать было. Вытянулись юноши, заматерели. В плечах раздались, силой налились за поход долгий. Ростом мужей взрослых догнали. А в умении воинском и вовсе мало кому уступят. Брендан, кстати, ещё один талант выказал, помимо прочих. Смотрел раз, как юноши на палках между собой бьются, не выдержал. Взял шест, и показал… Да так, что все свободные от работы люди сбежались посмотреть на искусство невиданное. Гудит воздух, просто рвётся от гибкого наконечника простой палки. Простая деревяшка, а, оказывается, может быть страшным оружием в умелых руках. Загорелись юноши, попросили обучить их искусству невиданному. Князь тоже заинтересовался. Добро дал. Так дни за днями и летели. Долго ли, коротко ли, а пахнуло с моря густым солёным ветром. Снег стал рыхлым, глубоким. Солнышко пригрело. Волк затосковал, скулил часто, на своих друзей тоскливо смотрит. Понятно, почему. Вывел его Слав за ограду, погладил лобастую голову, затем в нос влажный поцеловал, присев на корточки, подтолкнул к лесу – беги, коль душа зовёт. Тот понял, лизнул в щёку шершавым языком, помчался, взрывая сугробы мощными лапами. Миг, и исчез за кустами, а у отрока вдруг в горле запершило. Сглотнул ком, непонятно откуда взявшийся, вернулся домой… Вскоре птицы в лесу ошалели. В любое время дня и ночи шум стоит, песни на все голоса. Особливо вороны… Оно, конечно, на родной земле и воробей чужого соловья за пояс заткнёт, но тут… Голос противный до ужаса. Хриплый, даже уши режет, словно ножом[16]. А там и снег ручьями стал исходить, кое-где простенькие цветочки мать-и-мачехи на пригорках, где первые проталины появились, выглянули. Весна пришла. Стали дружинники в путь обратный собираться. Насады, на зиму на берег вытащенные и на козлы поставленные, проверять, смолить и конопатить. Князья над тем, кто из дружинников вернётся в Аркону, задумались. Бросили между собой жребий, чтобы никому обидно не было. Если повезло – то повидаешь родные берега, а то и близких. Нет – терпи. Настанет и твой черёд. Только позже. Никто не роптал. Жребий есть жребий. Единственный кто удачу не испытывал – Путята-жрец. Ему то в любом случае вернуться надо было, доложить на Совете, что за земли новые найдены, можно ли на них переселяться. И уже совсем было собрались воины в обратный путь, да залив ещё льдом покрыт был. Не вскрылся. Оно, можно, конечно, лодьи на себе перетащить на чистую воду. Да только лёд – знак, что рано ещё в путь пускаться. Так что ждать нужно ещё до того времени, когда ударит било на корме, и с единым выдохом лягут вёсла на воду, толкая лодью по воде. И взглянет голова зверя, украшающая нос, на морскую гладь чуть надменно – владыки морей идут. Да беда вдруг случилась нежданная…

… - Княже!