Краски

Но… как и следовало догадаться, его опять не оказалось дома. Будь он проклят. Даже забыл закрыть грёбаную дверь. Всё, что я обнаружила в этой пустой квартире, пропитанной запахом алкоголя и сигарет – крысу, которая, как ни в чем не бывало, бегала по своей коробке. У меня не было даже еды для неё. Холодильник тоже был пуст. За исключением полупустой бутылки виски. Я взяла её и упала на диван, будучи на грани нервного срыва. Я устала. Просто устала. От этой постоянно беготни, от Йохана, который не может выполнить такую простую просьбу, как просто сидеть и не высовываться. На глаза наворачивались слёзы. Я сделала несколько глотков виски из горла.

Нет. Я не сдамся. Я не буду сидеть здесь и спиваться, как какая-то девочка-подросток, которую только что бросил парень прямо на выпускном вечере. Пусть Йохан пропадает, где хочет, пусть спивается в подворотнях или обдалбывается наркотиками. Я решу эту проблему сама. Поставив бутылку на стол, я погладила Кубика, улыбнулась ему и вытерла слёзы.

– Да, крысёныш? Мы ведь справимся? Всё будет хорошо?

История повторялась. В голове болезненными вспышками начали проигрываться воспоминания. Как показывает опыт – «мы справимся» – самая бесполезная фраза из всех, которые я слышала.

***

Не знаю, какие силы двигали мной в тот момент, когда я рассказывала о своей беременности матери. Глупо было скрывать то, что не скроешь уже через несколько месяцев. Потом было бы только хуже. Я думала, что ей можно доверять, что она хотя бы пока не расскажет обо всём отцу. Но, как и всегда, она была больше на его стороне, нежели на моей.

– Ты совсем спятила?! – стукнув кулаком по столу, крикнул на меня отец в своём кабинете. – И от кого? От того альтруиста?!

Я вжалась в кресло напротив, опустив взгляд и не зная, что ответить.

– Как вы собираетесь содержать ребён… – он вытаращил глаза, даже не договорив. Такая мысль просто не укладывалась в его голове, это было что-то нереальное, абсурдное. Он выехал на своём кресле из-за стола, встал и начал расхаживать по кабинету. – Чёрт подери, о чем мы вообще говорим? Какого ребёнка? Ты собиралась поступать в юридический, ты помнишь это?!

Отец подошел и склонился над моей головой. От него пахло какими-то дорогими духами.

«Это ты решил, что я должна поступать в юридический! – следовало ответить ему. – Я никуда не собиралась поступать».

– Твою же мать… – он схватился за голову, расхаживая из стороны в сторону, – и что мне прикажешь делать?

Я, не поднимая головы, пожала плечами.

– Говори адрес и имя этого полудурка, – он наконец успокоился и сел за стол.

– Нет, – было первое, что я сказала, придя сегодня в этот кабинет.

– Что? – он надел очки и наклонился в мою сторону, словно желая разглядеть, тот ли человек сейчас сидит перед ним. – Адрес! Живо!

– Нет! – чуть громче сказала я.

– Сначала ты трахаешься с кем попало, а потом не отвечаешь за свои поступки?!

Я встала, желая уйти отсюда и не слышать этих криков, оскорблений и угроз. Громкий звук удара кулака по столу пригвоздил меня обратно к месту.

– Сядь! А теперь скажи мне имя и адрес!

Слова застряли где-то в горле, глаза становились мокрыми от слёз. Если я не могу пропустить его выкрики мимо ушей, то нужно уйти, убежать отсюда. Может, пожить у Леона какое-то время? Пока не придумаю, что делать дальше. Возникло ощущение дежавю. Совсем недавно я точно так же сидела перед ним, и он выпрашивал у меня адрес Леона. И если в тот раз мне удалось убежать с ним, то удастся и в этот. Отец из-под своих очков сверлил меня взглядом, а я резко встала и выбежала из кабинета. Ноги дрожали, слёзы телки ручьём, он кричал что-то мне вслед, но мне уже было всё равно.

«С кем хочу, с тем и трахаюсь! – нужно было ответить ему. – Это не твоё дело». Но всё, на что я была способна – это ретироваться с поля боя.

***

Чтобы не выглядеть в глазах родителей Рут совсем дурой, я взяла с собой Кубика. Скажу, что пришла вернуть её питомца. Так мне хотя бы будет, что сказать отцу или матери, когда кто-нибудь из них откроет дверь. Обхватив коробку двумя руками, я несла её перед собой, как несут обычно вещи, когда увольняются с работы или уходят из дома. Кубик то мирно спал в углу, то бегал из стороны в сторону, вставал на задние лапы и, опираясь передними о стенку коробки, смотрел на меня, шевелил усами. Бедный крысёныш. Он – как метафора к каждому из нас, ко мне, к Йохану, к Рут. Мы так же бегаем по своей коробке, не зная, куда себя деть. Мы так же смотрим на человека, который хоть сколько-нибудь понимает наше безумие. Надеюсь, что у нас будут хоть какие-то шансы наконец покинуть эти картонные стены.

***

Я сидела на крыльце Леона, уронив голову на руки. Этой тихой и спокойной ночью лишь свет от полной луны освещал улицы. Фонари в этом районе по каким-то непонятным причинам не работали.

У меня не было даже вещей, только мятая футболка, джинсы и босоножки.