Крамер против Крамера

Билли, восседающий в «Бюргер Кинге», был хорош, словно на картинке, и всё это было весьма приятно, но посещение с сыном дешёвой столовки не соответствовало значению события, которое обошлось ему в две тысячи долларов. Он подумал, что должен отметить его как-то более основательно. Из ресторана он позвонил девочке из их дома, которая порой брала на себя обязанности посидеть с ребёнком, и договорился с ней, что она придёт вечером. В его жизни не было женщины, с которой он мог бы отпраздновать это событие. За два месяца, прошедших после Файр-Айленда, он забыл, что значит показываться в обществе, если об этом вообще можно было говорить. Вот Ларри был погружён в него с головой. Он не хотел, отправившись в бар, излагать историю своей жизни первому встречному. Он позвонил стоматологу Чарли.

Чарли перебрался в студию, однокомнатную квартирку, со своей лаборанткой, но, побыв наедине друг с другом, они расстались через две недели. Тогда-то Чарли и позвонил Теду и сказал, что мужики должны держаться вместе и почаще видеться. И когда Тед предложил пообщаться вечерком, Чарли пришёл прямо в экстаз. Они встретились на углу Второй авеню и 72-й стрит, в средоточии баров для холостяков, и решили посещать их один за другим, выпивая в каждом. На Теде была плотная куртка, свитер и обтягивающие брюки, Чарли, коренастый мужчина сорока пяти лет, явился в блейзере и в брюках в столь крупную клетку, словно у поклонников оп-парта.

Первым делом они направились в бар «Приятели», который довольно прилично выглядел снаружи. Он был заполнен одними мужчинами, затянутыми в кожу. Ковбой у дверей — с могучим гульфиком и тусклыми глазами — сказал «Привет, тигры», после чего они вылетели из этого загона. Следующим оказался «Рио-Рита» со сверкающим музыкальным ящиком, весьма напоминающий такое же заведение на Файр-Айленде. Как у них в колледже, решил Тед и, пропустив пару рюмок, терпеливо слушал, как Чарли отпускает ему грехи, из-за которых ему пришлось развестись с Тельмой. У «Хансе— ля» было столько юных девушек и прыщавых юнцов, что Теду показалось, будто они попали на какой-то молодёжный фестиваль. Тут Тед узнал, что Тельма ушла от Чарли с его коллегой, другим зубным врачом. У «Запаты» собиралась публика постарше, но Тед с Чарли выделялись и на её фоне. Затем Чарли отпустил Теду и другой его грех, который заключался в том, что ему пришлось расстаться и со своей лаборанткой. Тед, который уже был крепко под хмельком от нескольких порций, стал сомневаться, может, он в самом деле имеет к ней отношение. В «Глиттере» было так набито, поскольку тут не разрешалось просто стоять у бара, они решили двинуться по улице по направлению к дому, сделав остановку где-нибудь в другом баре-стоячке.

— Во всех этих заведениях мы сказали не меньше шестнадцати глупостей о женщинах, — заметил Тед, которого глупость его реплик волновала куда больше, чем Чарли. Тот, с настойчивостью заевшей пластинки, мог повторять только одно: «Привет, малышка! Как тебя зовут?» Чарли подкатывался к каждой симпатичной девушке, изображая из себя лихого парня и упорно придерживаясь своей линии поведения. Но едва только вызвав к себе интерес, бой-скаут уносил ноги.

Наконец Тед и Чарли остановились, подпирая стенку какого-то дома на Второй авеню и полные решимости поговорить душа в душу, но они были слишком усталы для такого общения.

— Я говорил тебе, как мне жаль, что нет Джоанны? — спросил Чарли.

Тед ответил:

— Я пытаюсь не думать о ней.

— А я думаю о Тельме всё время, — сказал Чарли и начал плакать.

Тед помог ему удержаться на ногах и с пьяной непосредственностью предложил пропустить посошок на дорожку в «Изумруде», где подают чистую ржаную водку с содовой, крепостью 85 градусов. Чарли попытался вздремнуть у стойки, но Тед выволок его на улицу, проводил до дома, а затем, попытавшись взять себя в руки, чтобы у его девочки-сиделки не возникло подозрений в том, что он настоящий джентльмен, Тед явился домой и поблагодарил её за прекрасный вечер.

Кое-кому из окружающих он сообщил о разводе. Он подумал было, что должен был бы проинформировать Джоанну, Когда его юрист начал заниматься делами, он получил от её родителей адрес, который представлял собой лишь номер почтового ящика в почтовом отделении в Па Джолде в Калифорнии. Он решил послать ей копии документов. Дипломатических отношений между родителями Теда и Джоанны не существовало. Последние снова явились в Нью-Йорк, но им было нечего сказать ему.