Крах диссидентки

— Вадим проводит вас, а то сами не найдете. Я бы пошел с вами, но — видели? — приемная полна людей. Сюда, знаете ли, идут все кому не лень. Кстати, — бросил быстрый взгляд на Арсения Алексей Васильевич, погасив улыбку на губах, — я имел честь принимать и вашу бывшую жену Виту Гурко. Красивая женщина, ничего не скажешь! И среди тех, кто оказался здесь, возможно, самая талантливая! Она хотела поднять комиссию ООН на защиту своих интересов. Ей очень хотелось забрать мать и сына. Ну, из этого у нее, насколько мне известно, ничего не вышло.

— И не выйдет! — сказал Арсений, удивляясь, какую бурную деятельность развила тут Вита. — Мать ее умерла, а сына я не отдам.

— А она, мне кажется, сейчас уже и не взяла бы их сюда, если бы и имела на это разрешение, — заметил Алексей Васильевич, — дела обернулись не так, как ей представлялось в Киеве. Роман «Диссидентка» разочаровал тех, кто его рекламировал, не жалея ни усилий, ни денег. Ждали чего-то особенного, а напечатали ряд шитых белыми нитками антисоветских анекдотов. Правда, кое-кому в «Диссидентке» досталось. И вам тоже, — бросил мимолетный взгляд на Арсения Алексей Васильевич. — Роман у меня есть. Если заинтересуетесь, могу дать прочитать.

— Буду вам благодарен! — ответил Арсений, его заинтриговало мнение Алексея Васильевича о романе. — Всего хорошего!

Когда Арсений вышел, Вадим хмуро кивнул:

— Идите за мной.

Поглядывая на ручные часы — видимо, времени было мало, — он так стремительно шел по длинным коридорам, что Арсений едва успевал за ним. Вот и фотолаборатория. Двое охранников работали точно роботы: щелк-щелк, щелк-щелк, следующий. Очередь — человек пятнадцать. Арсений думал, что простоит тут с полчаса. Но через пять минут уже держал в руке высушенный фотоснимок, на котором, правда, он был похож и на себя, и еще на кого-то, очень похожего на него. Охранник, очевидно заметив по выражению лица, что клиент не очень доволен, весело воскликнул:

— О’кей!

— О’кей! — усмехнулся Арсений.

— Повторять не будем, лучше не сделают! — хмуро взглянув на снимок и на охранника сквозь темные очки, сказал Вадим. — Они только хвастают, что у них лучшие в мире фотоаппараты! Ну ничего, Константин Петрович примет. Может, выпьем кофе?

— Давайте! — охотно согласился Арсений, так как откуда-то донесся дразнящий запах.

— Кофе здесь готовить умеют! — впервые похвалил порядки в ООН Вадим, когда они вошли в кафетерий. — Вы, пожалуйста, садитесь вот тут, а я возьму. Вам одну чашечку или две?

— Одну.

— А я выпью две! Они придумали такие маленькие чашечки — как наперсток! — опять недовольно буркнул Вадим.

Кофе действительно был вкусным, чашечки на несколько глотков. Когда подошли к машине, Арсений спросил:

— Не могли бы вы проехать по центру города?

— Не терпится посмотреть Нью-Йорк? — спросил шофер, выезжая со двора не через гараж, а через ворота, в которых тоже стояло двое охранников. — Можно, конечно, и сейчас поехать. Но вам Нью-Йорк еще так же надоест, как и сирены пожарных машин! Я никак не могу к ним привыкнуть: как заревут — душу выворачивают! Я уже третий год тут живу! Ну вот вам Бродвей. Потом увидим центральный парк. Ну и айда домой, а то Константин Петрович, наверное, уже волнуется.

2

Первое заседание Генеральной Ассамблеи ООН было назначено на 20 сентября. Дипломаты, как и раньше, спокойно занимались своими делами, для них ничего особенного, нового в этом событии не было. Для Арсения же все было открытием, и он с волнением ждал, когда войдет в зал пленарных заседаний, сядет в отведенное ему кресло делегата Украинской ССР. Ему уже сказали, что каждой стране — независимо какая она: большая или маленькая — отводится шесть мест. Одно из них займет он, Арсений. Начало работы Генеральной Ассамблеи в десять часов. Арсений завел часы на восемь и раньше лег спать. Но сон не приходил, ведь здесь двенадцать ночи, а в Киеве уже восемь утра; и пожарные машины, как назло, почти беспрерывно ревели за окном. Арсений то включал электричество, то гасил свет, поглядывая на часы и со страхом думая о том, что так без сна он может и до утра провертеться. А потом не заметил, как заснул. Проснулся — за окном светло: половина восьмого. Ну, вовремя и без звонка встал. И почувствовал, что хорошо выспался. «Начинаю, значит, акклиматизироваться», — подумал он, отбросив одеяло.

Думал, что поднялся рано, но, когда, побрившись и умывшись, вышел из комнаты, увидел, что жизнь в представительстве уже бурлит. У всех было торжественное настроение, все оделись по-праздничному. Начинался самый интересный период жизни для тех, кто был связан с ООН. Костя — веселый и, как всегда, страшно озабоченный! — сказал Арсению:

— Вы идите с Вадимом! Ваше кресло во втором ряду, возле угандийцев! В этом году они наши соседи. Да я там буду…