Край земли. Затерянный рай

Оливия чувствовала, что может просидеть здесь, наедине с природой, и лицезреть открывшуюся с высоты красоту целую вечность. Она вспомнила далекое детство. Когда отец брал ее, еще совсем кроху, покорять вершины Йеллоустонского национального парка. И потом они долго сидели на очередной взятой вершине. Маленькая Оливия с замиранием сердца любовалась красотами, будто все мироздание раскинулось у ее ног и только для нее. А отец, всегда казавшийся ей могучим и бесконечно добрым великаном, рассказывал, что именно она видит. Как называется тот извилистый ручей слева. Или откуда берет свое название вон та вершина справа, на которую им еще предстоит подняться однажды. Много позже, когда оба они отдохнут, Оливия вознесет к такому близкому теперь небу руки, отец подхватит ее за бока, поднимет и будет кружить. И она превратится в птицу, безраздельно властвующую в небе над этим сошедшим будто со сказочных страниц миром чудес.

Собески осторожно провела ладонью по щеке, утирая слезу, и, поднявшись, подняла руки.

– Отец, – шепнула она. – Видишь ли ты меня сейчас… Если да, то посмотри, как здесь красиво… Как дома…

Над головой раздался клич, и Оливия с изумлением обнаружила, что над ней кружит величавый орлан. Такой же, как там, в мире ее детства. Но дома они белоголовые. А здесь белоплечий. Какие разные и в то же время похожие миры…

Хищная птица пристально смотрела вниз, на Собески. Оливия снова опустилась на землю и, прикрыв лицо руками, дала волю чувствам. Она бы не хотела, чтоб Антонио и тем более Михаил видели ее плачущей. Но здесь, вдали от всех… Она могла позволить выйти на волю той боли, которую она ощущала за всех погибших в этом мире. И за то, как ей не хватало отца. А еще она поймала себя на страшной мысли, будто хорошо, что она сама видела, как он ушел из жизни еще задолго до той страшной катастрофы, постигшей человечество. И она не мучилась все эти годы от мыслей, что же с ним случилось там, дома, после конца света. Когда-то ее отец с группой коллег и единомышленников отправился в Нью-Йорк искать богатых и щедрых людей, ведь им так не хватало средств на исследования Йеллоустонского супервулкана. Судьба распорядилась так, что они оказались в Нью-Йорке, близ Манхэттена, в тот день и час, когда случилась потрясшая весь мир трагедия. Все тогда твердили, что отныне мир изменился. Да, он действительно изменился. Мир занялся с того дня накоплением безумия, высшей точкой кипения которого стало глобальное самоуничтожение. Наверное, потому, что было мало таких людей в мире, как ее отец. Он не был бы самим собой, если б не бросился помогать спасателям разбирать завалы рухнувших башен Всемирного торгового центра. Именно там он надышался асбестовой пыли настолько, что уже через пять лет его унесла страшная болезнь…

Дав слезам и воспоминаниям достаточно воли, чтоб на время снять с сердца тяжелый груз, Оливия вздохнула и продолжила наполнять плетеную корзину припасами. Все-таки долго задерживаться здесь нельзя.

Наполнила она корзину настолько, чтоб ее еще возможно было нести без ущерба для позвоночника. Спускаясь по склону, Оливия не забывала проверять и накопления березового сока. Местные березы были далеко не так стройны, как знаменитые континентальные красавицы. Здесь они причудливо извивались и больше росли в разные стороны, нежели ввысь. Однако сок способны давать, как и любые другие березы. Важно в этом процессе соблюдать ряд нехитрых правил. Дерево не должно содержать радиацию. Впрочем, большинство сильно пораженных деревьев давно погибли. Другим правилом являлось отношение к самой березе. Приморский квартет давно запретил проделывание лунок для сбора сока топорами. И этот запрет касался всех. В том числе и живущих уединенно вулканологов. Проделанная в стволе топором лунка давала больше сока и быстрее. Но могла погубить дерево. Поэтому необходимо было делать аккуратную лунку сверлом. В лунку вставлялся травяной лист, по которому, капля за каплей, сок стекал в установленную или подвешенную здесь же бутылку. К концу августа лунки необходимо было заделать либо пробкой из мягкой породы дерева, либо пчелиным воском. Также запрещалось с одного дерева брать сок два сезона подряд. Год после отбора береза должна отдохнуть и подкрепиться. Залечить рану. Все эти правила несложно соблюдать, и поэтому их практически никто не нарушал.

Еще поднимаясь по склону к вершине, Оливия поменяла наполнившиеся бутылки на новые, однако тару с соком она с собой не брала, избегая лишней ноши в походе на верх сопки. Теперь же она подбирала эти бутылки, подвешивая их к крючкам на дне корзины, которая теперь находилась у нее за спиной, как ранец.

Ноша стала совсем тяжелой, но, к счастью, осталась всего одна полуторалитровая бутылка. И дом уже совсем близко. Даже слышно было, как по дороге едет очередная телега.

Собески подошла к последней березе и обнаружила, что подвешенная на ветку свежая бутылка почему-то упала.