Край земли у моря

Под шумок прошел слух, что начальник одного из цехов, не вовремя вернувшись домой, застал свою жену с Рики — при весьма компрометирующих обстоятельствах. Слух был непроверенный, но бедная женщина на следующий день была замечена с подбитым глазом и распухшей губой. На вопрос ужаснувшейся подруги она объяснила, что поскользнулась на лестнице.

Впрочем, Делу были не слишком интересны новые похождения итальянского бабника — слава богу, его семейных дел это больше не касалось.

Во вторник следственная бригада уехала — в поселке и на заводе им делать больше было нечего. Версия о перепившихся местных парнях была принята как основная, и дело перешло в ведение региональной полиции.

Жизнь понемножку начала возвращаться в прежнее русло. Женщины еще побаивались выходить из дома поодиночке, хотя после всех принятых мер это было, по мнению Дела, абсолютно безопасно — по крайней мере, на территории поселка. Но, так или иначе, группками по три-четыре человека они снова начали ходить в магазин и бассейн — правда, все еще рисковали ездить на рынок.

В эти дни Дел работал по шестнадцать-восемнадцать часов. Все меры по ужесточению режима безопасности были продуманы уже давно, и гибель несчастной Хэтти, как ни цинично это звучало, дала ему прекрасную возможность быстро реализовать их, не боясь вопросов. Он приезжал домой только поесть и на несколько часов забыться в тяжелом и беспокойном сне. Разговаривать сил не было — казалось, челюсти сведены так, что их уже не разжать. Даже ночью он по несколько раз вскидывался — ему чудилось, что звонит телефон. Но вокруг было тихо, и только теплая маленькая рука тут же оказывалась рядом, гладила по ноющей голове и помогала ненадолго забыться.

И все время — одна и та же мысль, которая, возвращаясь снова и снова, не давала ему расслабиться ни на мгновение: в среду уже двенадцатое... Первый день...

Телефон зазвонил в среду днем. Смутно знакомый мужской голос в трубке произнес:

— Дел? Это Макдермот говорит — помнишь еще?

Он тут же все понял и спросил, закрыв глаза:

— Томми?

— Да. Утром нашли. В кабинете. — Мак говорил короткими фразами, и чувствовалось, что выговаривать эти страшные слова ему бесконечно трудно. — Он так и хотел — не в больнице.

— Да, он мне говорил...

— Девочке... скажи сам. И передай, чтобы она не вздумала приезжать — это его просьба.

— Да, я знаю.

— И еще одно... Он мне недавно рассказал... о ней. Так что если что-нибудь потребуется — помощь или еще что-то — я сделаю все, что смогу.

— Спасибо. Мак...

— Да?

— Когда похороны?

— Послезавтра.

— Цветы купи... положи. От нее... и от меня тоже.

— Хорошо. Извини, я... не могу сейчас говорить. Пока.

Дел и сам не мог сейчас говорить. Нажал кнопку, и когда Кэти отозвалась, произнес всего одну фразу, еле сумев разжать чужие, не слушающиеся, сцепленные челюсти:

— Не соединяй меня ни с кем — только если Линк... или ЧП. И всем говори, что я вышел.

Вот и все... Он не плакал уже много лет, но сейчас положил голову на руки и почувствовал, что в глазах все расплывается от выступивших слез. Комок, стоявший в горле, никак не удавалось проглотить.

Дел не знал, сколько времени он просидел так — но, тут же, вскинул голову, услышав посторонний звук. Линк стоял у двери и смотрел на него. Очевидно, во взгляде Дела он заметил нечто, заставившее его спросить:

— Случилось что-то?

— У тебя выпить есть?

Подобного вопроса от собственного начальника Линк никак не ожидал — в глазах его явно выразилось удивление; вместо ответа он молча кивнул.

— Запри дверь, чтобы эта... надушенная не сунулась. — Дел встал, прошел в крошечную комнатку, скорее напоминавшую стенной шкаф — там еле помещались раковина, кофеварка и полка с чашками — выбрал пару стаканов, принес, поставил на стол. — Наливай! — И зажмурился, словно в приступе острой боли — это прозвучало так похоже на то, что он слышал десятки раз!..

Линк достал из кармана небольшую стальную фляжку — Дел помнил такие со времен Вьетнама — и налил в оба стакана на два пальца. Бурбон... не виски, которое следовало бы сейчас пить.

— Что случилось? — спросил Линк еще более настороженно, чем в первый раз, но сел и взял стакан.

— Это... — начал Дет. Он хотел сказать, что это неважно и не связано с работой, но потом ответил правду: — Человек один умер. Мне только что позвонили.

— Друг?

— Друг... Он Карен был... вроде приемного отца. Мне сегодня ей сказать придется. — Отхлебнул бурбон и добавил — сам не зная, зачем: — Полицейский, из Нью-Йорка.

Они сидели и молчали. Дел был рад, что Линк больше ничего не спрашивает и не выражает сочувствия — это было сейчас ни к чему.

Томми... Невозможно представить себе, что его уже нет, что никто и никогда больше не назовет Дела дурацкой кличкой «парень», не съехидничает в его адрес, заставив сначала на секунду обозлиться — а потом усмехнуться.

Интересно, что бы сказал Томми сейчас?.. Наверное, что-нибудь вроде: «Ладно, парень, с кислой рожей чужое пойло жрать — это каждый умеет. Только ни тебе, ни тому, что от меня осталось, это сейчас ни к чему. Так что встряхнись-ка, да делом займись!»