Край земли

Прямо с высокого крыльца я попал в длинный прокопченный коридор с выходящим в него бесконечным рядом дверей – это жилые комнаты. Из-за отсутствия естественного света коридор, освещаемый двумя тусклыми лампочками, кажется еще более мрачным и неуютным. В конце коридора выходят в него двери кухни и столовой. При осмотре столовой трудно даже поверить, чтобы в наши дни организация, посылающая зимовщиков на полярную обсерваторию, могла проявить так мало заботы об этих людях, забрасываемых на целый год в суровую полярную ночь, в совершенно непривычные для них, гнетущие условия и одиночество. Каждый стул в столовой, каждый клочок стен кричат об усилиях, какие прилагали сами зимовщики, чтобы в этой грязной, облезлой казарме создать подобие уюта. Колченогий продранный диван заботливо сколочен и, повидимому, не раз, неумелыми руками. Ни на одно из кресел нельзя сесть без риска оказаться на полу. Единственный предмет развлечения – пианино – облуплено и из черного стало серым. Потертость стен не бросается сразу в глаза только благодаря закрывающим их почти во всю ширину огромным полотнищам «Сполохов» – стенной газеты зимовщиков.

«Сполохи» – лучшие свидетели той жизни, что текла здесь в течение всей зимовки. Стенная газета заведена уезжающей теперь сменой. Вероятно, это заслуга сменяющегося начальника обсерватории Вильгельма Яновича Шведе, проводящего на полярных станциях уже пятую зимовку и вторую на самом Матшаре.

С необычайной тщательностью и любовью собраны номера «Сполохов». Они приурочены к наиболее выдающимся советским праздникам: Октябрьской Революции, Первому Мая. Просматривая «Сполохи», совершенно ясно представляешь себе картину всей зимовки со всеми ее радостями и невзгодами. Особенно интересен последний номер «Сполохов», посвященный новоприбывающей смене и представляющий собой копилку опыта, приобретенного зимовщиками за год сидения на станции. Этим опытом они делятся с новичками. А есть чем поделиться и что порассказать. Здесь, в этом номере, мы находим «руководящие» статьи почти всех основных работников обсерватории. Здесь итоги и советы; здесь весь опыт и выводы.

Начальник обсерватории Шведе в длинной статье сетует на целый ряд недочетов в снабжении и устройстве обсерватории. Оказывается, строения обсерватории, и в первую голову жилой дом, производят совершенно правильное впечатление на свежего человека. Дом старый, построен неважно, ремонта очень давно не было. Печи и с самого начала были устроены плохо, а теперь и вовсе перестали греть. Кроме того, они примыкают непосредственно к легким деревянным переборкам, и их нельзя накаливать как следует из-за возможности пожара. В страхе перед этим бедствием жили всю зиму. Действительно, не трудно понять, какое ужасное несчастие для зимовщиков должен представлять пожар жилого дома, единственного сколько-нибудь пригодного для жилья. Пригодного – если не считать того, что стены его зашиты недостаточно плотно и тщательно. В большие штормы, особенно зимой, когда скорость ветра доходит в порывах до семидесяти метров в секунду (!), снежная пыль просто «прожимается» ветром сквозь стены и проникает непосредственно в комнаты. Углы в большинстве комнат, промерзают насквозь – в них нависают со стен целые глыбы льда. Температура в помещениях падает до минус двух, минус трех градусов. У бедняги микробиолога, живущего в угловой комнате, не слишком плохой считалась температура в минус шесть градусов. При этом специальных рабочих помещений в доме вовсе нет, и у того же биолога лаборатория помещается прямо в его комнате. Тут же в комнате нужно и стирать свое белье.

Питание, достаточное количественно, очень однообразно. Слишком мало дается овощей. Их не хватает уже в первые месяцы зимовки. Фруктов, даже консервированных, не бывает вовсе. Плохо и со сластями – их почти совершенно не дают, а все зимовщики в один голос считают сладкое (конфеты, леденцы) абсолютно необходимым. Мясные консервы даются одного сорта на весь год – понятно, что скоро на них никто не хочет смотреть, и повару приходится изощряться для того, чтобы заставить их хоть как-нибудь есть. Единственной отрадой служат свиньи и корова. Свиней берегут до крайней возможности, но в последнюю голову съедают все-таки корову, так как трудно отказаться от молока.

Еще хуже, чем с питанием, обстоит дело с одеждой. Овчинные полушубки выдаются как «полярное» зимнее платье. Эти полушубки совершенно негодны для зимовки в данных условиях. Овчина легко продувается ветрами и плохо греет. Полушубки эти годны для очень краткого пребывания на воздухе в период суровых морозов. Во время ветров, выходя на улицу, приходится поверх полушубка натягивать брезентовый плащ, но тогда почти совершенно невозможно двигаться на ветру и в глубоком снегу. О возможности в такой одежде работать не приходится и говорить.