Край непрощённых

— Ничего не видать… Уверен, они где-то рядом, — сказал он и швырнул на улицу пустую консервную банку.

В ответ раздался негромкий многоголосый стон, затем шарканье ног.

— Тут они, — подытожил Вогель.

— Я бы удивился, если б трупаки ушли прогуляться в парк, — ответил Святой и принялся укладываться спать.

Кирсан проследил, как немец вытаскивает себе из кучи одежды пальто и ложится на соседний лежак, затем поинтересовался:

— По сколько будем дежурить?

Игнат ухмыльнулся:

— Если по кухне — уступаю тебе эту привилегию полностью.

— Я имел в виду — на карауле стоять.

— Нафига? — искренне удивился Святой, — тут бояться некого. С местными нам делить совершенно нечего, а с учетом появления людоедов можно считать, что даже со здешними варварами у нас временный союз.

Кирсан скептически скривился:

— Ладно, а сами людоеды? С ними тоже союз?

— Во-первых, — поучительно сказал Святой, — людоеды еще не сожрали все мясо и потому наверняка остаются там же. Во-вторых, даже окажись тут отряд, он непременно наткнется на зомбаков и мы все услышим. Ну и наконец, если на нас все же нападут во сне… Подумаешь, проблема. Всего лишь новый цикл.

— Твой оптимизм воистину заразен.

Снова залитое солнцем, слепящее отраженными от мокрого асфальта лучами, затянутое туманом шоссе. По обе стороны — несущиеся навстречу деревья лесопосадки. Кирсан в очередной раз поворачивает голову и встречается взглядом с Лилей. Он мог бы любоваться ее глазами вечно — но водителю нельзя отвлекаться от дороги. Перед машиной — влажное после дождя шоссе, утренний туман, и восходящее солнце впереди. И бульдозер, так некстати поставивший точку множеству планов, устремлений и надежд. Руки крутят руль, сверкающий бульдозерный нож все ближе…

Он открыл глаза и некоторое время смотрел в потолок. Хреново, что выпало погибнуть мгновенно: если б Кирсан прожил после удара хоть несколько секунд, он бы знал, выжила ли Лиля. А теперь ко всем страданиям прибавляется мучительная неизвестность.

Новый 'день' не принес ничего нового, только вместо доширака — тушенка, такая же омерзительная. Макс, поев, растянулся на своем лежаке и вновь погрузился в дремоту, точно так же, как он делал это во время заточения в фактории у варваров. Похоже, ему действительно нет разницы, сидеть в клетке или на свободе: в аду любая свобода иллюзорна.

— Мы долго будем ждать? — спросил Кирсан у Святого.

— Сколько потребуется. Но вообще, я ожидаю первые отряды через несколько часов.

— Эта скука меня убивает, — тяжело вздохнул разведчик.

Игнат ухмыльнулся:

— Как, уже? А что ж ты скажешь через несколько веков?

— Через несколько веков ничего не поменяется, — не открывая глаз, сказал Вогель, — все всегда будет вот так. Навечно. Даже с ума сойти не сможешь: для нас это слишком большая роскошь.

— Я полагаю, что чуток покороче, чем вечность, — ответил Святой, — наш срок здесь конечен.

— Оптимизм — это хорошо, — хмыкнул немец, — поздравляю. С надеждой коротать вечность как-то полегче, должно быть.

Игнат забросил ногу на ногу и захрустел оберткой печенья.

— Я не склонен надеяться. Давно обдумывал все это и теперь могу сказать, что возможность искупления мною доказана математически.

— Еще одна твоя садистская штучка? — подозрительно осведомился Кирсан.

— Кроме шуток. Начиналось, в принципе, с веры и надежды, да. Пастыря-пройдоху наслушался. Ну я человек такой, мне вообще несвойственно верить: я либо знаю что-то, либо знаю невозможность этого чего-то. Я лет через двадцать своего пребывания тут заметил одну нестыковку. Дело в том, что нас тасуют по кластерам, однако вникните, коллеги: население Земли все растет. До семи миллиардов уже дотянуло. Каждый день умирает все больше людей, но на нашем кластере — границы все те же, от восемнадцати до двадцати трех. Периодически приходят новички типа тебя, Кир, а 'старички' исчезают. Внимание, вопрос: куда?

— На другие 'острова', полагаю.

Святой самодовольно хмыкнул:

— Включи мозги, разведка. Сколько грешников по кластерам не расфасовывай — их число увеличивается. Должно увеличиваться, потому что все время прибывают новые. Я подсчитал, что за последние двадцать лет встретил тут примерно двести новичков, которые только-только умерли, вот как ты. Также за это время сюда попало примерно триста новеньких, которые умерли давно и раньше были на других кластерах. В сумме пятьсот. И я могу назвать некоторое количество имен людей, которые пропали отсюда за последние десять-двадцать лет. Ты не поверишь — их тоже примерно пятьсот.

— Ты что, записывал?

— На кой ляд мне записывать? — оскорбился Святой, — у меня память эйдетическая, как у Александра Македонского. Только он поименно помнил всю свою армию, а я — всех, кого тут встречаю. Так вот, разведка, если ты перенесешь с другого кластера триста душ, то там освободится место на триста душ, смекаешь? А ушло отсюда — пятьсот. Внимание, вопрос: куда делось отсюда двести старичков? Если доливаешь в банку воды — хоть ты сдохни, но больше ее вместимости не нальешь. Лишка выльется.

Кирсан насмешливо приподнял брови.

— Лишнюю воду можно перелить в пустую банку.