Край непрощённых

— Да как тебе сказать… Он садист, но неплохой человек. Ходит, выискивает новичков, пытается им помочь… Не совсем бескорыстно, но все же. Все относительно. Если сравнивать его и, скажем, меня — разница такая же, как между тобой и настоящим святым.

Через час или два — время течет странно, рваными темпами, или так только кажется — Кирсан снова вышел на крышу. Дождь прекратился еще ночью, и теперь, как ему показалось, туман стал еще гуще, чем обычно. Отличная погодка для тоски и хандры. А дышится легко, словно дождь прибил к земле все запахи тлена и разложения. Интересно, где бы взять телефон? Святой совершенно правильно сказал: будь это простой задачей, из ада звонили бы непрерывно. Единственная путная мысль — заставить сукина сына рассказать. Ушлый немец не будет проблемой, если застать их врасплох… С другой стороны, ствол тоже не сработает: угроза смертью в мире, где смерти нет, мягко говоря, смехотворна.

Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором появилось лицо Лили. Макс не похож на лжеца, как и на человека, треплющего языком попусту, стало быть, в аду встретить жену уже не получится. Да и потом, какой там ад? Лилька, мухи не способная обидеть, наивная и чистая, словно дитя — в аду? Вряд ли это возможно. И, стало быть, им больше не увидеться. Никогда. Совсем никогда.

Кирсан тяжело вздохнул.

— О жене думаешь? — раздался за спиной голос Святого.

И когда он успел неслышно подойти? Какая разница.

— Так заметно?

— Да нет, — сказал Игнат, садясь рядом на крышу и свесив ноги вниз, — но если бы у меня там, среди живых, кто-то остался, я бы тоже о нем думал.

— Но где взять телефон ты мне все равно не скажешь?

— Похоже, ты и правда меня монстром считаешь… На стройке любой телефон подойдет.

— На стройке?

— Угу. Когда Тени возводят город, она вначале создают здания и все такое. Затем начинают наполнять и расставлять по местам мелочи, машины, товары в магазинах, квартиры обставляют… Затем, когда все готово, появляется Наблюдатель. Вроде как принимает работу. И затем он запускает процесс распада. За двадцать-тридцать часов город стареет на десятки лет, а еда становится негодной. Но в тот момент, когда Наблюдатель проверяет, по плану ли сделано, в городе все работает, кроме электричества. Машину можно завести, по телефону — позвонить, водкой — напиться. Каждый раз, когда стройка подходит к концу, в город ломятся все желающие пожрать, побухать, запастись лекарствами, послушать музыку и так далее, у кого к чему душа лежит. Правда, большинство их погибает от лап теней, не достигнув намеченных целей.

— Без электричества музыку слушать?

— В розетках его нет. Но батарейки в магазинах и вещах совершенно нормальные.

— А как звонить, если это вообще другой мир? Роуминг между Землей и адом — что-то новое.

Святой пожал плечами:

— Этого никто не знает. Я полагаю, что сей эффект — побочный. Моя гипотеза в том, что Тени не создают города и вещи в буквальном смысле. Они делают копии. Созданное ими — отражения реально существующих вещей и зданий. И телефоны оказываются необъяснимым образом связанными с телефонами на Земле.

Кирсан чуть помолчал и спросил:

— Так в чем проблема? В Тенях?

— Угу. Город возводит примерно десять-пятнадцать тысяч этих тварей. Но есть еще одно… Видишь ли, Кир, когда ты огнем и мечом проложишь путь к ближайшей мобилке или домашнему телефону — ты сможешь позвонить, но не поговорить. Мертвому не дано говорить с живыми. Твой живой собеседник тебя просто не услышит.

— А я?

— А ты услышишь его 'алло', вот и весь разговор. Но если трубку поднимет твоя жена — будешь знать, что она жива.

Кирсан медленно кивнул.

— Понимаю. Мне и этого будет достаточно. Спасибо.

— Не за что.

— И часто тут стройки случаются?

Святой пожал плечами:

— Особой системы нет. Когда один город или городок приходит в упадок — Тени разрушают его вконец и возводят новый. Третий город тут уже на ладан дышит — лет пять-десять, а потом начнут строить следующий.

— Проклятье, — выдохнул разведчик, — десять лет… Даже не знаю, как мне их выдержать.

Игнат хмыкнул:

— А у тебя вариантов нету, просто живи цикл за циклом. Кроме того, сейчас звонить все равно бесполезно, пять лет тут — это два-три месяца в реальном мире. Десять лет — пять-шесть месяцев. Если твоя жена выжила в аварии, скорее всего она сейчас в больнице и может там проваляться месяцы реального времени. Тебе покажется странным, но с момента, когда мы с тобой повстречались впервые, в мире живых прошли сутки, где-то так. Двадцать-двадцать пять условных двадцатичетырехчасовых дней здесь — один там. Я вот в две тысячи двенадцатом умер — два года прошло. А тут для меня миновало примерно пятьдесят лет. Вон Макс, бедняга, полторы тысячи лет уже кантуется здесь. Мне просто страшно представить себе, сколько у него грехов. Мне вот мои развлечения постепенно приедаются… Что же дальше будет? Одна надежда, что я прав, и когда-нибудь меня отсюда выпустят.

— Безумие…

— Что есть, то есть, — философски заметил Святой.