Край неба

— Понятно, — ответил Кузин, подумав, что не так и бесплатно получается: Светлана Даниловна возьмет если не деньгами, то криком.

Он не стал больше ничего говорить, вымыл руки и пошел к Анне Сергеевне. Бывшая хозяйка обрадовалась его приходу, познакомила с племянником и невесткой и все спрашивала, хорошо ли ему живется на новом месте.

— Можно было и не уезжать, — сказал племянник. — Как-нибудь разместились бы…

— Все устроилось, — ответил Кузин, думая о том, насколько ему легче в этом доме.

Анна Сергеевна, не слушая возражений Кузина, оставила его обедать и за столом, как бы в шутку, сказала, что им интересовались. Кузин сразу понял, но сделал вид, что удивлен.

— Зина спрашивала, — пояснила Анна Сергеевна. — Куда это, говорит, ваш квартирант подевался.

— Переезжай, Гена, — тут же предложил племянник и, взглянув на жену, добавил: — Не то я сам займусь…

Жена ответила, что она не возражает, и все посмеялись. А Кузину вдруг стало грустно, он почувствовал, что не хочется возвращаться к Светлане Даниловне, к ненужным разговорам, ко всем этим коробкам, сверткам. Думать об этом не хотелось, да и времени оставалось мало — от силы дней семь-восемь.

— И правда, — сказала Анна Сергеевна, наверное что-то заметившая, — если там не нравится, то переезжайте.

— Спасибо! — поблагодарил Кузин и сказал, что хозяйка его не обижает.

Возвратился он в прекрасном настроении, и Светлана Даниловна это заметила, она надулась и не разговаривала, а вечером, ничего не сказав, ушла на море одна. Кузину тоже хотелось искупаться, но он лег спать. Уснуть, конечно, не мог, крутился и думал о том, что, когда вернется Светлана Даниловна, он скажет ей что-то обидное. После он устыдился этого желания, а Светлана Даниловна к тому же возвратилась веселая, разговорчивая.

— Я больше не буду, — сказала она так, словно бы просила прощения. — Мне одиноко, я даже плакала… Пожалей меня, — добавила она шепотом, и Кузин понял, что она действительно сейчас заплачет. — Мне так плохо.

И она снова стала говорить, что старается сделать как лучше, не жалеет ни сил, ни времени, и зло на нее пропало. Кузину стало жаль ее, он понял, что виноват только сам — надо было поискать другую квартиру.

На другой день он не пошел на пляж, сел за стол и начал вчитываться в написанное, решив не вставать до тех пор, пока не будет думать только о кандидатской. Но думалось о другом, о том, что, жалея Светлану Даниловну, он обкрадывает себя. К тому же снова кто-то приходил, спрашивал хозяйку, снова надо было выпускать и впускать Микки, а тут и Светлана Даниловна заявилась, сказав с порога, что вечером они уезжают на базу отдыха. Она так расписывала прекрасные домики на двоих, лес и озеро и столько раз сказала «чудненько», что Кузин отказался наотрез.

— Все это похоже на пьянку, — сказал он, — но не дома, а в лесу.

— Без выпивки никак нельзя, — согласилась Светлана Даниловна. — Там все наши будут, а наши…

— Я не поеду! — перебил ее Кузин.

— Ты знаешь, где я достала эти путевки? — спросила сердито Светлана Даниловна. — Знаешь, кто туда ездит? Люди готовы платить бешеные деньги, а тебе, как принцу, домой принесли! Чего тебе еще?!

— Ничего, — ответил Кузин, стараясь говорить спокойно. — Поедешь одна.

— Одна?.. Да как же одна, если я уже сказала, что мы будем вдвоем?

— Видишь, ты все за меня решаешь.

— Надо же! — воскликнул Светлана Даниловна. — Да если бы нашелся такой человек, который за меня решал, я была бы счастлива.

Неизвестно, как бы закончился этот разговор, но тут появилась приятельница Светланы Даниловны — верно, одна из тех «девочек», о которых она рассказывала. Это была женщина за сорок, не без следов былой красоты и с жирком на шее. Этакая кошечка из магазинной кладовой. Она сразу же разобралась, что к чему, и попыталась уговорить Кузина.

— Поставим вопрос так, — сказала приятельница нараспев. — Вам никогда не попасть в данное место — следовательно, надо ехать. Если вы возражаете против алкоголя, то мы изымем алкоголь.

И она подмигнула Светлане Даниловне — дескать, упрямый у тебя квартирант, но и мы не лыком шиты.

— Извините, но я не поеду, — едва смог сказать Кузин, потому что ему стали противны и Светлана Даниловна, и он сам, и эта приятельница, которой надо бы воспитывать внуков, а не порхать по базам.

Он ушел в свою комнату и не слышал, как приятельница предлагала пригласить какого-то Беспальчика, а после, громко восклицая, рассказывала о том, как была приглашена в гости к кому-то и видела там цветущий кактус.

— Представь, его цветы можно употреблять в пищу.

— Цветы кактуса? — искренне удивилась Светлана Даниловна. — Их можно есть?.. Вот это да!..

Они еще долго говорили, смеялись, а после приятельница ушла. Кузин не выходил из комнаты, слышал, как Светлана Даниловна ходила по квартире, гремела тарелками на кухне. Наконец она зашла в комнату к Кузину и сказала, что приготовила ужин.

— Я на базу не поеду, — добавила она. — И не надейся.