Край неба

Была она миловидная и, судя по улыбке, веселая. Правда, с первого взгляда Кузину бросилось в глаза какое-то несоответствие вытянутого лица и полных губ, но, присмотревшись, он понял, что дело не в этом. Просто у Светланы Даниловны были маленькие серые глаза, и они оставались серьезными даже когда она улыбалась. К тому же она часто щурила их, будто бы плохо видела. Зубы у нее были белые, ровные и, наверное, помня об этом и желая понравиться, она постоянно улыбалась.

Посидели, поговорили, а затем Светлана Даниловна показала маленькую комнату, где стояли шкаф, кровать и стол у окна. Комната была чистая, прибранная. На столе лежало несколько детских книжек.

— У меня есть дочь, — сказала Светлана Даниловна, заметив вопросительный взгляд гостя. — Но мешать вам она не будет, поскольку живет теперь у бабушки. Кровать вот коротковата, но можно что-нибудь придумать, правда?

— Это мелочи, — согласился Кузин. — Куплю раскладушку. А сколько?

— Нисколько! — ответила Светлана Даниловна. — Ровным счетом нисколько. Мне сказали, что вы попали в беду. К тому же вы из Ленинграда, а я так люблю этот город. Была на экскурсии, помню, бегали, чтобы все увидеть… Да, — продолжала она, — но не это главное. Мы с вами культурные люди и не будем уподобляться частникам. Вот так! — заключила она. — Люди должны помогать друг другу, правда?

Светлана Даниловна сказала это так, словно бы заучила перед приходом Кузина, и он почувствовал в ее словах что-то поддельное. Казалось бы, все правильно: и беда с ним приключилась, хотя, если подумать, что это за беда? И помогать люди должны друг другу, но… Тут ему пришло в голову, что он придирается к хозяйке.

— Спасибо вам, но без денег как-то… Понимаете…

— Прекрасно понимаю, — живо воскликнула Светлана Даниловна. — Но у меня так просто! — Она даже рукой повела, показывая, как у нее просто. — Дадите денег на еду, я приготовлю. Что там купить, мне это попутно, так сказать. Мне говорили, что вы пишете, — она примолкла на секунду и, улыбнувшись, закончила: — Пишите и не думайте о мелочах, если, конечно, вам понравилось.

— Да, у вас хорошо, — сказал Кузин, думая о том, что можно дать больше денег на еду и таким образом отблагодарить хозяйку. — Я согласен.

— Уговорила, да? — посмеялась Светлана Даниловна и пошутила: — Теперь такая наша судьба… А когда переедете?

Кузин ответил, что надо бы сегодня, потому что Анна Сергеевна уже готовит комнату и спать ему, выходит, негде. Светлана Даниловна понимающе кивнула, как бы говоря: «Сегодня, так сегодня», — но когда Кузин ступил к двери, остановила его решительным жестом и снова вышла на кухню. Кузин огляделся и сел в кресло, бесцельно глядя на современную стенку, за стеклом которой блестели чашки и высокие зеленые стаканы. Думал он о том, что ему просто повезло: теперь у него есть комната, о еде не надо беспокоиться. Вспомнилось, как он ходил от дома к дому… Кузин даже вздохнул, потому что ему не верилось…

— Скучать не надо, — пропела Светлана Даниловна, отрывая его от мыслей об устройстве, и вкатила в комнату столик на колесах.

На столике была бутылка коньяка, розовая ветчина; хлеб хозяйка нарезала тонкими ломтями и веером разложила на тарелке. Две рюмки тонко звякнули, когда столик ткнулся в кресло.

— Вот! — сказала Светлана Даниловна, внимательно следя за квартирантом. — Вы мой гость, и я хочу, чтобы с первой минуты вы чувствовали себя как дома. Хорошо? Можно, я буду называть вас просто Гена? Ну и чудненько, — посмеялась она, когда Кузин кивнул. — Так проще, правда?

Кузин снова кивнул.

И столик на колесах, и тонко нарезанный хлеб, а главное — то, что надо было пить, как-то его насторожило, он нахмурился и внимательно поглядел на хозяйку. Та заметила этот взгляд и спросила — быть может, он не любит коньяк.

— Водки я в доме не держу, — сказала она, стараясь быть непринужденной и веселой.

— Не беспокойтесь, — сказал Кузин. — Выпью и коньяк, хотя… Пить совсем не хочется, лучше бы чай.

— Будет и чай, — заверила Светлана Даниловна. — А это, как говорят, символически. Ко мне тут недавно приходили наши девочки с работы…

Светлана Даниловна стала рассказывать о подругах, наполнила рюмки и села в кресло. В это время в прихожей что-то зашуршало, и она встала и ушла туда, приговаривая вдруг изменившимся голосом: «Микки пришел! Микки! моя золотая собака!..»

В комнату влетела болонка с замочаленной шерстью; как всякая мелкая стружка, эта тоже была колючая и, подскочив к Кузину, смело облаяла его.

— Как тебе не стыдно! — вскричала Светлана Даниловна. — Лаять на гостей! Фу! Перестань!..

Она потрепала собаку по шерсти и стала говорить, что Микки — отменная собака, понятливая, сама гуляет, надо только впустить и выпустить. Микки забрался в угол под телевизор и, настороженно поглядывая на чужого, скалил зубы.

— Охраняет меня, — похвалила собаку Светлана Даниловна. — Мой единственный защитник. Ну, давайте, — сказала она, повернувшись к Кузину, — выпьем за знакомство, или, как говорят наши девочки, со свиданьицем!..

— За знакомство! — поддержал Кузин и залпом выпил коньяк.