Край неба

– Францевич сказал, что ты во времена младости здесь вместе с одноклассниками в одних труселях по кабинетам бегал, переходя от врача к врачу. Плановый осмотр вам устраивали, он же диспансеризация. Вот мне и стало интересно – это кто же у тебя мама-папа? У Вагнера спрашивать не стал, неудобно, решил тебя дождаться. Нет, если не хочешь, не отвечай, но я ведь все равно разнюхаю.

– Ты в этом смысле? – облегченно перевел дух Швецов. – Да какие тайны! Мама у меня искусствовед, с недавних пор владелица частного музея живописи, называется он «Века и люди». Ты, может, даже рекламу в сети видел, в социальных сетях ее реально много. Я маме подарок на Восьмое марта сделал, годовой абонемент у одного толкового парня проплатил. Таргетинг, все такое. Но этот Женька молодец, народ не то чтобы валом повалил, но его стало ощутимо больше.

– А папа?

– Бизнесмен, – мило улыбнулся брат. – Крупный. Металлы, немного нефтянка, еще кое-что.

– Точно! – подпрыгнула Жанна на заднем сиденье. – Я все думаю – откуда мне фамилия Швецов известна. В списке Форбса я ее видела, причем не раз. В русском, в самом низу, но все же!

– На кой ты его читала вообще? – удивился Толян. – Да еще и не раз?

– А как же? – возмутилась девушка. – Не знать, кто есть кто в плане личного состояния, в моем прежнем кругу общения считалось непрофессиональным подходом.

– Теперь понятно, откуда у него такая машина, – констатировал бывший таксист. – Как он тогда сказал? Что не он сам купил, что это подарок? Теперь ясно чей.

– Ой, можно подумать, ты сам сильно принципиальный! – поморщилась Жанна. – Если бы тебе твой папа такую подарил, то ты чего, отказался бы?

– Нет, – признал Толик. – Я ж не дурак. Только мой хрен чего подарил бы, если только набор пустых бутылок с балкона. Да и то не факт.

Все так, права моя свита. И потом – Валера же упоминал о том, что батя его патенты у Левинсона скупал, только я тогда на это особо внимания не обратил. И не особо тоже. Да и Нифонтов что-то такое говорил, но я тогда значения этому не придал.

– Так ты мажор! – не без иронии произнес я. – Ага?

– Грешен, шалил по юности, – кивнул Швецов. – И не очень того стесняюсь. Оно ведь как – было и прошло. Да и вообще – прошлое есть прошлое. Если им все время жить, то будущее медным тазом накроется.

– Да я ж без претензий. Мажор и мажор, чего такого? Вот, смотри, куда нам ехать надо.

– Ага. – Валера проговорил адрес, навигатор построил маршрут. – Кстати, захочешь в музей сходить, скажи, я тебе бесплатный билет подгоню. Или билеты, если девушку с собой прихватишь.

Может, правда развеяться? Взять ту же Ваську и с ней отправиться на встречу с прекрасным. Оно, конечно, лучше бы с Викой, но ведь она хрен пойдет. Или дождаться, пока Бэлла оклемается? Подозреваю, что ей живопись куда ближе, чем шалой зеленоглазой ведьме.

Короче – что-то придумается. Но потом, когда все закончится. Вернее – если.

– Да, чуть не забыл. – Швецов обернулся назад и сказал: – Добрый день. Рад, что вы решили составить нам компанию.

– Это он нам? – изумилась Жанна. – Ничего себе!

– Уважаю! – протянул Толик.

– Мы же не одни в машине? – глянул Хранитель кладов на меня. – Верно?

– Верно, – подтвердил я. – И мои спутники очень впечатлены твоим поступком. Более того – тронуты.

– Чистая правда! – томно произнесла Жанна. – Ах, сладкий, где же ты был года четыре назад!

– Так мы едем? – решив, что последнюю фразу можно и не передавать адресату, спросил я. – Или еще постоим?

– Пару минут постоим. Просто есть одна тема, нужно ее обсудить, – еще раз глянув назад, тяжело вздохнул Валера. – Она такая… Неприятная.

– Теперь ты меня пугаешь, – признался я. – Ну, выкладывай.

– Сань, я тебе соврал, – понурил голову мой новоявленный родственник. – Вернее, не соврал, а всей правды не сказал, но это ни разу не лучше.

– Все еще непонятно.

– Короче, мне Левинсон этот любопытен не только в плане посмотреть, как ты его того. У меня есть к нему вполне конкретный интерес. Я тогда тебе про это не сказал, а потом посидел, подумал, и так мне тошно стало. Нет, по жизни вроде все ровно выходит, подобным образом поступают все, кто такие, как мы – сотрудники отдела, ведьмы, вурдалаки, даже лесовики с речными. Все в таких ситуациях, как наша, гнут свою линию под себя, особенно если она не выпирает за рамки Покона. Ты получишь свое, я свое, вроде как всем хорошо. Но не хочу я так. С тобой – не хочу, особенно после того, как мы кровь смешали. И не буду. Потому вот сказал, что есть.

– А что за интерес-то?

– Да, понимаешь, еврей это дядька сильно умный был при жизни, потому деньги вкладывал не в то, что обесценивается, а в то, что, наоборот, стабильно в цене растет.

– В камни и золото?

– Почти. Он антикварную ювелирку скупал. Большей частью, конечно, незамысловатую и сравнительно новую – Фаберже, Бойвины, Герц.

– Фига себе! – присвистнул я. – Фаберже незамысловатый? Я, конечно, не спец, но слышал, что его работы ого-го сколько стоят.