Край неба

– Ты серьезно? – Голубые глаза ворожеи удивленно распахнулись. – Вот это все для, по сути, чужого человека?

– Вот такой я идиот. Сам знаю, только поделать ничего не могу.

– Заметь, не я это сказала, – желчно произнесла Жанна, прислонившаяся к стене.

– Хозяину виднее, кого и зачем лечить, – мигом ответил ей Родька.

– Ты странный. – Огнеслава провела своей теплой ладонью по моей голой груди. Джинсы я натянул, факт, а вот футболку нет. – Когда вернусь – загляну в гости. Приглашение на чай остается в силе?

– Если буду в городе – разумеется.

– С тортом? – На левой щеке ворожеи обнаружилась невероятно очаровательная ямочка.

– С тортом.

– Тогда точно загляну, – уверенно заявила она. – Разумеется, без дурной мысли и камня за пазухой. Пока, ведьмак. Еще увидимся!

И она вышла из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Говорю же – шаболда, – процедила Жанна. – Вернется она. Поглядим еще!

Я пропустил ее слова мимо ушей, еще раз тряхнул сосуд, полюбовался на вспыхивающие и тут же гаснущие огоньки и направился в комнату. Надо было сделать несколько звонков, после позавтракать и выдвигаться в клинику Вагнера. А чего тянуть?

– Если честно, я думал, что эта ночь для Бэллы станет последней, – сообщил мне Петр Францевич, как только я вошел к нему в кабинет. – Медицина сейчас мощна, как никогда, но предел есть у всего, в том числе и у науки. Впрочем, я вам про это уже не раз говорил.

– Пойдемте. – Я качнул белой сумочкой с веревочными завязками, которую держал в руках. Когда-то в ней лежала то ли сорочка, то ли галстук, а теперь находилась деревянная коробка с зельем. – Попробуем кое-что из ненаучных методов.

– Вы серьезно, Саша? – Вагнер мигом вскочил с кресла. – Получилось добыть что-то эдакое? Ну… Такое.

– С трудом, – признался я. – Сначала пришлось серого волка приручить, затем жар-птицу добыть, после еще с царевной, которая в заточении томилась, валандаться. Короче – тихий ужас и куча проблем.

– Но это средство – оно же сработает? – негромко спросил Петр Францевич. – Эта девочка очень долго боролась, потому что ей хочется жить. И мне хочется, чтобы она жила. Как врачу и как человеку.

– Наши желания совпадают, – я подтолкнул его к двери. – Пойдемте уже. Нам лишние пять минут погоду не сделают, а вот ей очень даже могут навредить.

Вагнер не врал, Белла стояла на той черте, за которой начиналась чернота и пустота, я это понял сразу, как только глянул на тварь, которая разрослась настолько, что почти скрыла под собой лицо девушки.

– Лишних уберите отсюда, – попросил я Вагнера. – Ладно?

Сестры переглянулись, но, подчиняясь приказу своего руководителя, все же вышли из палаты.

– Еще два момента. – Я открыл коробку и достал сосуд. – Мне нужна емкость, куда я перелью часть вот этой жидкости.

– Держи. – Вагнер мигом протянул мне колбу, стоящую на одном из аппаратов. – Не сомневайся, она стерильна.

– Хорошо, – кивнул я. – И второе – Бэлла сама должна это выпить.

– То есть?

– То и есть. – Я ткнул пальцем в трубку, которая находилась во рту Бэллы. – Вот это надо вынуть и сделать так, чтобы она проглотила то, что я принес. Вы врач, не я, потому должны знать, как этого добиться. Нос там зажать, что-то еще. Думайте, делайте, а я пока отмерю нужную дозу.

Собственно, ничего сложного в переливании из одного сосуда в другой вроде бы не было, но руки все же немного подрагивали, то ли от напряжения, то ли от страха пролить драгоценное зелье.

– У нас будет секунд двадцать-тридцать после того, как я выну интубационную трубку. После всё, – сказал мне Вагнер, непривычно бледный. Сошел с его щек обычный румянец. – И Саша, имейте в виду – если что, мне мало не покажется. Тут дело не просто судебным иском пахнет или отзывом лицензии, а кое-чем похуже.

– И не страшно? – спросил у него я. – Такой риск? Почему?

– Сам не знаю, – немного растерянно ответил Петр Францевич. – Наверное, потому что русской крови во мне больше, чем немецкой. Выходит, чувства для меня значат больше, чем разум. Ведь понимаю, что делаю то, что не должен, но отчего-то это мне кажется правильным.

– Она точно проглотит то, что мы ей в рот вольем? – еще раз уточнил я. – Это очень важно. Рефлексы у нее сработают как надо?

– Сработают. После экстубации у человека происходит рефлекторное сглатывание, главное – ему помочь. – Вагнер показал мне какую-то прозрачную хрень, чем-то напоминающую вытянутую и плоскую воронку. – Но делать надо все очень быстро.

– Так понеслась, – сказал я, глянув на часы, висящие на стене. – Запомните – сейчас двенадцать двадцать семь.

– Работаем, – тоном, который я никогда у него не слышал, сказал Петр Францевич. – Убираю интубационную трубку.

Следом раздался неприятный хлюпающий звук и еле слышный хрип Бэллы, который более всего напоминал последний выдох.

Глава 15

– Быстро! – приказал мне Вагнер, моментально вставив в рот девушки ту самую прозрачную штуку. – Саша!

Отчего я замер – сам не знаю. Окрик врача вывел меня из секундного ступора, и я переправил зелье по назначению.