Край навылет

По ходу заланчевого трепа Максин перепадают полные уши брачной истории Тэкнеза. Хотя притяжение было извращенным и мгновенным, Корнелия и Роки, похоже, не столько запали друг на друга, сколько споткнулись и оказались в классическом folie à deux[102] ГНЙ – она очарована возможностью стать членом Иммигрантской Семьи, рассчитывая на Средиземноморскую Душу, несравненную готовку, незаторможенный привет жизни, включая не-вполне-представимую итальянскую половую деятельность, он же меж тем искал инициации в Таинства Класса, секреты элегантного одеянья, ухода и находчивости высшего света, плюс неистощимый запас старых денег, под которые можно занимать и при этом не слишком беспокоиться о взыскании долгов, либо же, накрайняк, не к такому, к которому он привык.

Вообразите их взаимное смятение, когда прояснилась реальная ситуация. Отнюдь не династия высших слоев с Канала 13, коей он ожидал – Роки обнаружил в Трубуэллах племя ковыряющих в носу вульгарных хамов с понятиями о моде и навыками вести беседу, сопоставимыми с оными у детей, воспитанных волками, а их чистая стоимость активов едва признавалась Даном-с-Брэдстритом. Корнелию равно поразило, что Тэкнези, чье большинство распределялось по пригородному архипелагу сильно к востоку от линии Нэссо, и для кого ближайшим к итальянской трапезе был заказ из «Пицца-Хижины», не «включают тепло» даже между собой, управляясь с детьми, например, уж по крайней мере с добродушными воплями или оплеухами, коих можно было ожидать после пубертата, проведенного в «Талии» за просмотром фильмов неореализма, а, напротив, с холодной, безмолвной, можно даже сказать, патологической яростью во взгляде.

Уже в свой медовый месяц на Гавайях Роки и Корнелия обменивались взглядами «Что-мы-наделали». Но там были небеса на земле, укулеле вместо арф, а небеса иногда берут свое. Однажды вечером, пока они смотрели на посткоитальный закат:

– Ляли БАСП, – объявил Роки, и уже дрожала у него в голосе нота обожания. – Так.

– Мы опасные женщины. У нас свой преступный синдикат, знаешь.

– А?

– Муфтия.

Засияло нечто вроде сострадательной ясности, разрослось. Корнелия продолжала театрально настаивать, что для Трубуэллов бо́льшая часть «Светского альманаха» довольно-таки невозможно этнична и понаеханна, и Роки продолжал распевать «Donna non vidi mai»[103], пялясь на нее в душе, часто при пении поедая ломоть сицилианской. Но, сближаясь, они также постепенно начали понимать, кого именно, по их мнению, оба водят за нос.

– Ваш супруг имеет склонность сбегать в лишние измерения, – предполагает Максин.

– В К-Тауне его зовут «4-мерным». Еще он медиум, кстати. Думает, что вот сейчас у вас неприятности, но сомневается, стоит ли, по его выражению, «встревать». – Корнелия с эдаким бровным номером БАСПов, возможно, генетическим, сочувствие с подтекстом «прошу вас, мне только еще одного лузера не хватало»…

Все же, сколь бы ни непреднамеренно, нужно разобраться с потенциальной мицвой.

– Не слишком умничая, речь об одном видео – попалось мне тут. Я б даже не стала задаваться вопросом, сильно ли мне нужно беспокоиться, но только там политика в худшем виде, может, международная, и я, наверное, дошла до точки, в которой мне реально нужен совет.

Без зримого для Максин сомнения:

– В таком случае вам нужно связаться с Чандлером Плэттом, у него гениальный дар обустраивать исходы, и он на самом деле очень мил.

Что запускает звонок телеигры вообще-то, ибо если Максин не ошибается, она уже сталкивалась с этим субъектом Плэттом, шишкой финансового сообщества и посредником с репутацией и доступом к высшим эшелонам, а также поразительным для нее ощущением, тонко откалиброванным, как артиллерийская карта, того, где залегают его наилучшие интересы. За годы они встречались на различных мероприятиях на стыке щедрости Ист-Сайда и мук совести Уэст-Сайда, и, как ей теперь припоминается, Чандлер мог как-то раз кратко схватить ее за сиську, скорее рефлекторно, нежели как-то еще, некая ситуация в гардеробе, нет ущерба – нет и скверны. Она сомневается, что он помнит.

И, ну, есть посредники – и посредники.

– Этот его гениальный дар – в него входит знание, как не распускать язык?

– А. Будино надеяцца, как всегда грит Крестный Отец.