Край глаза

Странно было оплакивать тех, кто прекратил своё существование во второй раз, но Эрик долго не мог включить этот случай в свою коллекцию выводов и наблюдений. Без Дядьяши и обсудить все это было не с кем, и Эрик совсем приуныл. Он сказал об их отходе только одному из бродяг — пьянчужке Палычу, который сообщил остальным, а сам взял очки и просидел на вокзале больше суток, глядя на поезда, а сам все думал… думал…

Когда он вернулся в родной двор с намерением уйти путешествовать вместе с энтомологом, к нему подбежала недавно прибывшая знакомая, но сильно постаревшая Нина Анатольевна из второго подъезда, умершая от рака легких, и прохрипела:

— Эврика, я тут косилась на мужа моего… он, видите ли, за Зойкой из пятнадцатой решил приударить, сукин сын! Полгода ещё не прошло… Ах, да! О чем это я? Ну, конечно! Батя твой вещи в багажник кидает… похоже, съезжает навсегда. Ты бы проверил… может быть, стоит оно того.

Эрик выслушал её без энтузиазма, но все-таки побрел к дому. Там он надел очки, но во дворе ничего не увидел. Квартиру он нашел совершенно пустой. Вся мебель и вещи исчезли. В его комнате остались только обои с домиками и закатившаяся в угол розовая девичья заколка для волос. Эрик снял очки. В мертвом мире все было как в самый первый день: учебники на столе, горящая лампа, английский плед и школьная форма. Он снова надел очки. Теперь он увидел молодого незнакомого человека в заляпанном краской спортивном костюме, который белил потолок и напевал песню, которой Эрик никогда раньше не слышал. В пустой квартире его голос звонко отскакивал от стен. Обои с домиками заменила краска цвета морской волны.

Эрик вернулся во двор к Нине Анатольевне, которая сокрушенно качала головой.

— Я подслушала, как наши тетки болтали. Они ведь не просто съехали… Они разъехались. Маманя твоя с девочкой улетели аж за границу, а батя — к новой крале. Хуже Димки моего…

Эрик прошел мимо неё, не останавливаясь. Теперь он никогда больше не увидит Глашу. Ну вот почему бы не отойти сейчас? Чего еще не хватает? Или теперь, когда она обживется на новом месте, она отпустит его наконец? Эрик поднял глаза на окна своей бывшей квартиры. Там неизменно горел желтый свет, как той злополучной ночью.

Вдруг он почувствовал прикосновение к ноге. Эрик опустил глаза и не поверил им.

— Степан!!!

Это, действительно, был он. Старый, но заново окрепший кот, чье появление Эрик, видимо, пропустил несколько дней, а может быть, и лет назад. Эрик подхватил и прижал старого друга к плечу. Закрыв глаза он слушал вибрацию внутри животного и жалел, что не помнит, как надо плакать. В течение нескольких дней Степан всюду бродил за Эриком и лежал рядом, когда Эрик находил себе дело. Он тоже отошел, вероятно когда мама приобрела нового котенка или щенка. Эрик не заметил его отхода, как и не заметил его прибытия. Он не расстроился, но ему стало досадно, что он даже расстраиваться разучился.

* * *

Однажды среди бродяг обявился ребенок. Девочка десяти лет по имени Аля. Она была одета в школьную форму с порванным рукавом. Рыжие волосы были стянуты в хвост и перевязаны зеленой лентой. Эрик научил ее пользоваться краем глаза и бродить, но не стал расспрашивать о причинах столь ранней кончины. Ему не понравились признаки некоторых сопутствующих ей обстоятельств, но он сделал все что мог, чтобы поскорее приспособить Алю к темному дымному миру. Через пару недель он взял ее с собой на вокзал, чтобы опять посмотреть на поезда и поразмышлять. Аля не была болтлива и не мешала ему рассуждать вслух, когда они сидели на платформе и смотрели на жизнь.

«Поезд на Екатеринбург отходит со второго пути …» — услышал Эрик объявление глухо и еле разборчиво.

— Поезда, хотя бы, объявляют. Как было бы мне проще, если бы у нас были хоть какие-нибудь предупредждения или признаки, — сказал Эрик.

Аля ничего не ответила, разлядывая краем глаза сидящую рядом на скамейке живую девушку в плаще.

— Ведь, казалось бы, что тут сложного? Ладно, законы термодинамики нарушены, но ведь имеется какая-никакая гравитация, масса тела… нет массы нет, потому что нет никакого тела. Ну хорошо… Масса духа. Эх, Дядьяша! Ты бы сейчал мне идейку бы подбросил, — Эрик сам повернулся к девочке, — Аль, какую бы идейку нам Дядьяша бы подбросил?

— Я не знаю никакую индейку, — ответила Аля, — я только поговорки знаю. Баба Лера поговорками отвечала на все вопросы.

— Ну, и какую бы поговорку она сейчас выбрала?

Аля подумала.

— В здоровом теле здоровый дух… или… Дух бодр, да плоть немощна.

— А что? Вполне мудрые поговорки. Смотри, как долго здесь дух может продержаться, после того, как тела не стало. Только какой в этом толк?

— Бела овца, сера овца, а всё один овечий дух, — продолжала вспоминать Аля, покачивая ногой, — Где деготь побывает — не скоро дух выведешь.

— Не… это не то. Это про запах.

— Баба Лера говорила, что это про будущее.