– Она всегда хотела быть на глазах у начальства, – рассказывают знавшие ее. – Делать ничего не желала и не умела, а принципиальным, смелым человеком прослыть стремилась. Авось оценят «наверху». Ведь вот и вы откликнулись, приехали сразу.
Вот оно что! Кто из нас не встречался с такими людьми, кому не известны бойкие критиканы, что не в пример настоящему труженику, болеющему душой и сердцем за наши беды, пытаются на демагогических «обличениях» сделать даже карьеру. Социальное зло, которое несут в себе подобные ловчилы, велико. Говорят, ничто так не разлагает общество, как ханжеская, мнимая гражданская активность, ничто так не убивает веру в справедливость и желание работать лучше, как стремление нерадивых, бессовестных демагогов поучать других. Поэтому не менее интересно знать, откуда же берутся такие люди, кто и что способствует их появлению? Особенно в деревне, где вроде бы от века в почете и уважении, на виду были только истинные хозяева, старатели и мастера, утверждающие правду наиболее верным способом – трудом.
…Я иду по Загарью, отделению совхоза «Объячевский», где недавно жила Марущак, ищу контору отделения. Старенькая женщина, местная жительница, подсказав, глянула на меня пристально, спросила в свою очередь:
– А что ж тебя на маши не-то не возят, сынок? По твоей солидности должны бы.
– Да ведь в машине едучи, бабушка, мало чего увидишь и услышишь, – смеюсь.
– И то верно, – поддакнула крестьянка.
Мы живо разговорились. А когда коснулись деревни, новой и былой, собеседница моя аж вскинулась:
– И-и-и, милый! От старой деревни один остов остался. Свои коренные жители поразъехались – не удержали их вовремя, дома чужаки заняли. А приезжие они и есть приезжие. Друг друга не знают и знать не хотят. А раньше-то друг дружки держались люди, младшие слушали, что старшие говорят. Дурака или лодыря без властей учили. И, конечно, работали не как сейчас. Спроси-ка, чем ныне хлеборобы наши занимаются? А ничем. Сколько лет уже как хлеб не растим. Нашлась «умная головушка», добилась, чтобы сняли планы по зерновым, дескать, риск большой их сеять у нас. Вот те на! Да тут искони хлебом своим кормили себя. А теперь и скотине посыпку у государства берем… Легкой жизни захотели все: и руководство – не болит го лова, и работники – меньше в поле торчать. А в толк никто взять не хочет, что до добра-то такая жизнь не доводит, только плесень разводит.
Я только головой качал, слушая старую труженицу, дивился ясности мысли ее, отшлифованной, вероятно, бессонными ночами в раздумье о жизни родного села.
– Правду ль, нет ли бают люди, что самым главным экономистом у нас в районе опять Кеша Губин постав лен? – спросила вдруг меня собеседница.
Я и представить не мог, что с этого момента в историю, рассказанную выше, вклинятся новые люди, на первый взгляд не имеющие к ней отношения.
– Он, Кеша-то, – втолковывала мне крестьянка, – до создания РАПО в сельхозуправлении работал, потом в Сельхозхимии, с проверками по совхозам ездил. Напьется бывало. Смотришь – тащат его бесчувственного.
Главный экономист РАПО, от трезвой, ясной головы и работы которого зависит сей час, по сути дела, чуть ли не вся перестройка, и пьяница? – не поверил я.
Увы… Как выяснилось по том, не просто пьяница, но и алкоголик, состоящий на учете в наркологическом кабинете районной больницы. Более того, исключенный из партии.
Как это было? Расскажу по порядку. Иннокентий Губин, старший экономист районно го объединения Сельхозхимии (сейчас «Объячевоагропромхимия»), имеющий за систематическое злостное пьянство строгий выговор по партийной линии с занесением в учетную карточку, попадает в очередной раз в медвытрезвитель. Несмотря на попытки первичной парт организации ограничить взыскание своему секретарю (да, да, Губин был секретарем первичной) строгим выговором, – от более сурового и справедливого взыскания ему уйти не удалось. Бюро рай кома не утвердило решение коммунистов райсельхозхимии, исключило Губина из членов КПСС и поручило председателю объединения П. Е. Туркову решить вопрос о невозможности дальнейшего использования старшего экономиста на занимаемой должности.
Казалось бы, все теперь встанет на свои места. Однако не встало. И не могло встать: бюро райкома партии проходило 22 июля этого го да, когда Губин на прежней службе уже не состоял, – он уволился оттуда накануне. И о том в райкоме знали. Не правда ли, есть над чем сломать голову? Если учесть еще, что 23 июля – на другой день после заседания бюро – Губин был зачислен в штат райагропрома. Пока не главным, но старшим экономистом. Главным его сделают через полтора месяца.