Козий Бог (СИ)

"Если хотите Козьего Бога увидеть и убедиться, что я не вру, то нужно ждать до темноты", - возразила Маша.

"Да никто не появится", - хмыкнул Олег.

"Ты просто боишься", - вновь заступился за девочку Паша.

И они ждали.

Смеркалось. Козы потихоньку двигались к плетню, и Маша бросала на них встревоженные взгляды. Паше подумалось, что девочка с радостью убежала бы домой к куклам, но перед мальчишками ей не хотелось позориться.

"Я устал сидеть, - сказал Олег. - Давайте хоть побегаем".

"Смотрите, там - пеньки, - Паша указал на опушку. - Давайте прыгать в салки. Кого осалили или кто первый упадёт - тот водит".

Дети прыгали по пенькам. Это оказалось намного веселее, чем томительное ожидание. Паша всё старался осалить Машу, но ему всегда чуть-чуть не хватало, чтобы уцепиться за прыгающие косички. И, наконец, Паша осалил Олега.

"О, так у меня гости!" - дети так заигрались, что не заметили, как белые козы окружили их плотным кольцом, а со стороны почерневшего леса появился человек. Всклоченные волосы белы как кожа мертвеца, глаза - почти жёлтые, улыбка кривозубая. И лес за спиной скалится острыми ветвями, точно голодный зверь, и солнце исчезло, сумрак холодный опустился. Пар изо рта идёт. Паша посмотрел на Машу, та замерла на пенёчке, скукожилась, руки к лицу поднесла, и дрожит, дрожит осиновым листом.

Белая козочка вспрыгнула на пенёк, на котором стоял Олег, и рожками толкнула его в объятия косматого хозяина. Мальчик тихо вскрикнул.

"А вот и мой первый козлёночек! Что это вы ребятки не боитесь? Бу-бу-бу!"

И свернул Олегу шею, та хрустнула, голова завалилась набок, как упавшая кукла-неваляшка; острые ногти прорезали нежную детскую кожу; подхватил тело под мышками, выглянул из-за плеча, улыбнулся и с резким "Бу! Страшно, нет?" толкнул тело к Паше. И тот, сам не понимая зачем, раскрыл руки, чтобы поймать. И две маленькие ладошки, тёплая и остывающая, сжимают друг друга, кровь пропитывает футболку - "бабушка будет ругаться".

Маша опомнилась первая и с диким воплем бросилась прочь. Маша бежала впереди, и косички её как маятник болтались, всё быстрее и быстрее.

"Поймать за косичку, поймать за косичку", - крутилось у Паши в голове. Поймать за косичку. За косичку, не смотри только назад, вот у тебя два маятника болтаются красными бантиками, вот на них и смотри.

"Бегите-бегите, меченые! - раздалось им вслед. - Бегите, меченые, живите, радуйтесь. Однажды я приду за вами".

И вдруг мальчик больше не слышал козьего топота. Оглянулся и замер на мгновения. Дыхание спёрло, голова закружилось, и казалось, вот-вот полетишь высоко-высоко...

Со стороны леса к Козьему Богу выплыл огромный старый лось с раскидистыми рогами, которые сливались с ветвями, будто уходили к самым верхушкам крон. Лось встал на дыбы, с грохотом опустился, наклонил голову рогами вперёд и двинулся на козволовода. И тот будто съёжился, уменьшился на глазах, и козочки его испуганной россыпью побежали....

А затем Пашу окликнула Маша, и опушка леса, и сам лес, и всё вокруг будто заволокло туманом...

Увидев кровь на одежде Паши, бабушка вызвала полицию. Дети сидели на скамейке и смотрели на роящихся у фонаря мошек, а звезды смотрели на детей. Взрослые суетились, но Паша и Маша их не слышали. Они считали мошек. Одна. Две. Три. Или это та, что была первой?

***

Лето едва дышало на излёте, последние тёплые вечера, последний стрёкот стрекоз, ястреб парил в вышине, и слезами падали первые листья.

Недели две они втроём, он, Маша и Овод, колесили по округе. Искали. След, который вывел бы их к Козьему Богу. Паша не хотел использовать Машу как приманку. Уж лучше самому выследить! Часто останавливались. Овод старательно нюхал шарф Анфисы Василеновой, но ничего не находил. А сегодня утром пёс жалобно заскулил и попытался спрятаться за сиденьями, но, его упирающегося всеми четырьмя лапами, Паша всё-таки вытащил из машины, и старому псу пришлось спуститься по откосу через высокую пожухлую траву и показать Паше зацепившийся за ветку вязаный шарф. Едва Паша потерял бдительность, как пёс вырвал поводок из рук и с тихим скулежом побежал прятаться в машину. Паша ничего пугающего не чувствовал, но у собак нюх острее, чем у людей.

Сорвал шарфик, обломав случайно ветку, и тотчас же повеяло холодом, порыв ветра чуть не сбил с ног. Над головой раздался крик, ястреб полетел в сторону зарождающегося заката.