Козерог и Шурочка

Убрав за собой посуду, старик начинал священнодействовать, тут у него был целый ритуал, который он соблюдал неукоснительно. Тщательно мыл руки с хозяйственным мылом, тёр губкой заскорузлую кожу с въевшимся в неё машинным маслом, – впору хоть наждаком скрести. Потом возвращался на кухню, где в последнее дни проводил большую часть времени, расстилал белую скатерть, раскладывал ноутбук и с благоговением садился за стол. Однажды он поймал себя на мысли, что хотел даже перекреститься. Ухмыльнувшись в седые усы, Макар тогда сокрушённо качнул головой, и с замиранием сердца открыл ноутбук.

В интернете у него имелась своя социальная страница, которую зарегистрировал заботливый внук. Кружилин каждый день на неё заглядывал, надеясь встретить кого-нибудь из знакомых. И однажды ему удивительно повезло: увидел свою первую любовь, фотографию которую простодушно выложила внучка. Даже в столь преклонном возрасте Нина выглядела достойно: черные с проседью гладкие волосы, тёмные с поволокой глаза, ещё не успевшие выцвести, и, конечно её очаровательная улыбка, которую он не мог забыть до сих пор.

Макар вспомнил, как первый раз поцеловал Нину у реки, где они прогуливались под луной. Зажмурив глаза для храбрости, он не удержался на крутом берегу, свалился в воду: и смех и грех. А потом на его беду в село приехал Ванька Костылин – симпатяга и балагур, любитель бренчать на гитаре и петь под Высоцкого блатные песни. Макар же в парнях на слова был довольно скуп, всё больше угрюмо молчал, отчего и прослыл на деревне бирюком. Вот и сманил балабол Ванька его ненаглядную. Сам виноват.

Макар вдруг принялся лихорадочно щёлкать «мышкой», пристально разглядывая другие фотографии. Но сколько ни листал, даже и намёка на Ванькино присутствие не обнаружил. Тогда он решил, что соперник скоропостижно умер, как и его Любаша, и сердце царапнула подленькая радость. Макар понимал, что это грех, но поделать с собой ничего не мог. Он вскочил с табурета, опрокинув его на пол, и в волнении заходил по кухне. Мысли сбивались, будто вскачь неслись ретивые кони: «вдова… пригласить к себе погостить… пускай хоть на старости поживёт… надо обязательно поехать… женюсь… старая любовь не ржавеет…»

Пригородный «дизель» остановился на затрапезной станции, одноэтажное здание которой сохранилось ещё с дореволюционных времён. От шпал остро пахло разогретым креозотом.

Сойдя на дощатый перрон, Макар помахал знакомым машинистам, пожелав им доброго пути. Огляделся и, не спеша направился в сторону пыльной площади, примыкавшей к небольшому парку. Разделял их высокий облупленный постамент, с дедушкой Лениным наверху, покрытый бронзовой краской. Отсюда до усадьбы Нины по расчётам Макара было не более трёх километров.

Макар был приодет по-праздничному: шерстяной костюм не маркого коричневого цвета, который выбирала ещё Любаша, светлая фетровая шляпа, с загнутыми по моде полями, чёрные туфли. В руке он с достоинством нёс видавший виды портфель из кожзаменителя, где лежали гостинцы: бутылка хорошего дорогого коньяка и рассыпчатое печенье, которое Нина в девках очень любила. Увидев клумбу, Макар вспомнил, что не купил цветов. На его счастье людей поблизости не было, и он торопливо надёргал небольшой букетик весёленьких цветочков, которые тотчас спрятал в портфель от греха подальше.

Чем ближе подходил к дому Кружилин, тем острее понимал, какими долгими были эти годы разлуки. Предстоящая встреча с некогда любимой женщиной волновала его, пожалуй, даже больше, чем первое свидание.

Он остановился у калитки, поверх ограды оглядел ухоженный палисадник, где бело-розовой дымкой цвели яблони. От них исходил тонкий сладковатый аромат.

Нину он увидел на пороге, по всему видно та убиралась по дому, домывала пол. Почувствовав пристальный взгляд с улицы, она разогнула затёкшую спину, из-под ладони взглянула на старика и сразу его узнала.

– Макар, никак ты? – Нина была рада нежданной встрече. – Ты заходи, Макар.

У Кружилина запершило в горле, неловко кашлянув в кулак, вошёл в ограду.

– Здравствуй Нина! – хрипло пробормотал он.

– Здравствуй, Макарушка! – улыбнулась старуха, продолжая растерянно держать в руках тряпку.

Под её откровенно любопытным взглядом Макар почувствовал неловкость, мысленно костеря себя за пижонского вида шляпу.

– Ой, чего это я стою? – спохватилась Нина, спешно вытерла руки о фартук и тотчас скрылась в доме. Вышла уже в нарядном платье и с запотевшим кувшином. – Макар, попей с дороги холодного кваску. Свойский.

Кружилин трясущими от волнения руками достал из портфеля цветы.

– Это тебе.

Нина поднесла слегка увядший букетик к лицу, задумчиво произнесла:

– Солнцем пахнет.

Макар жадно сделал несколько глотков из кувшина. Вкусный и ледяной напиток быстро охладил нутро, в голове прояснилась, и старик подумал о том, что настало самое время сделать предложение.

– О, Макарка! – вдруг услышал он весёлый мужской голос. – Какими судьбами! По делу али как?