Козел отпущения

Чтобы объяснить одержимость миметизмом скандала, Матфей обращается к минимальному миметическому отношению, к тому, что можно назвать его базовым элементом. Он пытается дойти до источника зла. Здесь делается жест, которого мы обычно не понимаем, так как он переворачивает поистине мифологическую практику нашей психологии и нашего психоанализа. Психология и психоанализ интериоризируют двойника; им всегда нужен воображаемый мелкий бес внутри сознания (или подсознания, все равно). А Матфей, наоборот, экстериоризирует беса в реальное миметическое отношение между двумя реальными индивидами.

Я полагаю, Матфей улучшает рассказ о чуде в важнейшем пункте – или, скорее, намечает его анализ. Он учит нас, что дуальность неизбежно присутствует с самого начала миметической динамики. Это очень интересное соображение, но из-за того, что Матфей помещает дуальность в самом начале своего повествования, ему впоследствии оказывается нелегко ввести множественность, тоже необходимую для развертывания чуда. Ему приходится устранить ключевую, прославившую эту историю, фразу Марка: «легион имя мне, потому что нас много» – с ее странным переходом от единственного к множественному (это несовпадение в числе повторяется в следующей фразе, которая – уже в косвенной речи – продолжает ответ беса Иисусу: «И много просил Его, чтобы не высылал их вон из страны той» (Мк 5, 9–10^*)).

Таким образом, у Матфея (как, впрочем, и у Луки, хотя вообще он ближе к Марку) нет той существенной идеи, что бес – это настоящая толпа, хотя он и говорит как единичный человек и хотя, некоторым образом, он все-таки един. Потеряв толпу бесов, Матфей теряет то, чем оправдан мотив утопления стада свиней, – хотя сам этот мотив он сохраняет. Это значит, что в конечном счете он теряет больше, чем выигрывает. Впрочем, мы бы сказали, что он сознает свою неудачу и потому урезает конец чуда.

Подобно всем гениальным штрихам у Марка, подобно обращенному к Иродиаде вопросу Саломеи «Чего просить?», это соположение единственного и множественного числа в одной фразе может показаться неуклюжим оборотом – который Лука (как правило, более умелый и корректный в обращении с языком) устраняет: «Он сказал: легион, – потому что много бесов вошло в него. И они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну» (Лк 8, 30–31).

В своем комментарии к Марку Жан Старобинский прекрасно демонстрирует отрицательные коннотации слова «легион». За ним нужно видеть «воинскую множественность, враждебное войско, оккупационную армию, римского захватчика и, возможно, даже тех, кто распял Христа»[58]. Он справедливо отмечает, что толпа играет важную роль не только в истории с одержимым, но в текстах, непосредственно ей предшествующих и за ней следующих. Само исцеление, разумеется, представлено как поединок Иисуса и беса, но до того и после того Иисус всегда окружен толпой. Сначала имеется галилейская толпа, которую ученики отпустили, чтобы отплыть с Иисусом (Мк 4, 36). По возвращении Иисус снова находит эту толпу (Мк 5, 21). А в Гадаре имеются не только толпа бесов и толпа свиней, но и сами гадаринцы, сбежавшиеся толпой и из города и из деревень. Цитируя слова Кьеркегора «толпа – это ложь», Старобинский отмечает, что в Евангелиях зло всегда на стороне толпы и множественности.

Однако есть поразительное различие в поведении гадаринцев и галилеян. Галилейская толпа, подобно иерусалимской, не боится чудес. В следующее мгновение она может обратиться против чудотворца, но в данное мгновение она цепляется за него как за спасителя. Больные стекаются отовсюду. На иудейской территории все жаждут чудес и знамений. Люди хотят кто благодеяний для себя, кто для другого, кто, самое простое, стать свидетелем, зрителем необычного события, словно театрального спектакля – для многих более удивительного, нежели назидательного.

Гадаринцы реагируют иначе. Когда они видят, что «бесновавшийся, в котором был легион, сидит и одет, и в здравом уме», они пугаются. Они узнают у свинопасов «о том, как это произошло с бесноватым, и о свиньях». Отнюдь не успокоив их страхи и не пробудив энтузиазм или хотя бы любопытство, рассказ этот лишь умножает их тревогу. Местные жители просят, чтобы Иисус покинул «пределы их». И Иисус выполняет их просьбу, без единого лишнего слова. Исцеленный хочет последовать за ним, но Иисус говорит ему остаться со своими и входит в лодку, чтобы вернуться на иудейскую территорию.