Ковчег завета

Высокий, стройный, сорока с небольшим лет, Шимелис был идейным марксистом и одновременно самым интеллигентным и образованным членом Политбюро. Он обладал значительной властью в рамках режима, и, как мне было известно, проявлял поистине восторженное отношение к древней истории своей страны. Вот почему я надеялся убедить его использовать все свое влияние, дабы способствовать намеченному мною исследованию, и от меня не разочаровал. После того как я изложил свой проект, он охотно согласился с запланированными мною поездками на озера Тана и Звай. Было поставлено единственное условие: мое пребывание в районе озера Тана должно быть как можно более кратким.

— Вы составили календарный план? — спросил меня. Шимелис.

Я достал свой дневник и после минутного колебания предложил:

— В понедельник двадцатого я вылечу на озеро Тана, Долечу до Бахр-Дара, найму катер у морского командования, посещу Дага Стефанос и вернусь в Аддис-Абебу, скажем… в среду 22-го. Это даст мне достаточно времени… Если вы не возражаете, я затем выеду на машине на озеро Звай в четверг, 23-го.

Шимелис обратился к Ричарду:

— Вы тоже поедете, профессор Панкхерст?.

— Ну, если это возможно… Конечно, я бы с радостью поехал…

— Разумеется, возможно.

Шимелис тут же позвонил руководству полиции государственной безопасности в Аддис-Абебе и быстро сказал что-то на амхарском. Положив трубку, он заверил нас, что уже вечером мы сможем получить разрешение на поездку.

— Повидайтесь со мной в следующую пятницу, — попросил Шимелис, — после посещения озер. Договоритесь о встрече с моим секретарем.

В приподнятом настроении мы покинули Дом партии.

— Вот уж не думал, что все устроится так легко, — сказал я Ричарду.

Глава 9

СВЯЩЕННОЕ ОЗЕРО

Утренний полет из Аддис-Абебы в Бахр-Дар на южном побережье озера Тана занял примерно полтора часа. Несмотря на сообщения о боях в этом районе, экипаж не соблюдал особых предосторожностей при посадке, и самолет медленно, давая насладиться живописным видом водопада на Голубом Ниле, снизился и запрыгал по ухабистой, покрытой гравием взлетно-посадочной полосе. Взяв такси, мы с Ричардом Панкхерстом проехали несколько километров до города.

Мы вселились в два из сотни пустовавших номеров гостиницы на самом берегу озера и немедленно отправились на базу морского командования, где стоял у причала катер, которым мы надеялись воспользоваться. После длительных переговоров мы уговорили местное начальство предоставить нам катер, но лишь на следующий день — вторник, 21 ноября, и при условии, что мы согласимся на пиратскую плату — 50 американских долларов в час. Поскольку у меня не было иного выхода, я неохотно согласился с таким вымогательством и лишь просил подготовить катер к отплытию в 5 часов утра.

Дабы занять как-то вечер, мы доехали от Бахр-Дара до ближайшей деревни Тиссисат и прогулялись по рыжевато-коричневой округе, покрытой, как лоскутами, полями, до массивного каменного моста над отвесным узким ущельем, построенного португальцами в начале XVII века. Это разрушающееся сооружение казалось очень опасным, но Ричард уверил меня, что он все еще пригоден для эксплуатации. Мы пересекли мост, вскарабкались по склону холма, на вершине которого из кустов внезапно появились два милиционера, которые обыскали нас и проверили паспорта (мой, как всегда, рассматривали вверх ногами), затем жестами показали, что мы можем идти дальше.

Минут через пятнадцать продирания по узкой козьей тропе между пышными тропическими кустами и желтыми маргаритками, мы ощутили под ногами глубокое грозное содрогание почвы. Мы продолжили путь, чувствуя растущую влажность воздуха, и вскоре впервые увидели то, что пришли посмотреть, — великолепный базальтовый утес, с которого с устрашающей силой скатывается Голубой Нил, вырываясь из Эфиопского нагорья.

Водопад на Голубом Ниле и деревушка, через которую нужно пройти, чтобы приблизиться к нему, называются по-местному Тиссисат, что означает «дымящаяся вода». И, зачарованно взирая на радуги, играющие среди пенящихся водяной пылью и высоко вздымающихся струй бурлящего порога, я проникался смыслом этого названия.

Мне припомнилось и поразило своей точностью описание водопада, оставленное после его посещения в 1770 году шотландским исследователем Джеймсом Брюсом: