Ковчег Спасения

Позже, намного позже, уже зная, что захват корабля прошел удачно, команда высажена, а судно направляется в систему звезды Дельты Павлина, где находится мир планета под названием Ресургем, Хи стоял на одном из балконов среднего уровня Шато де Карбо. Теплый ветер трепал полы его черного халата, и они хлестали по ногам. Хи глубоко втянул воздух, ощущая ароматы мазей и пряностей. Здание все еще находилось внутри пузыря атмосферы, пригодной для дыхания, которую извергала из Бездны умирающая Лилия — колоссальное творение биоинженерии Конджойнеров, созданное в течение краткого срока их безмятежного правления. Стояла ночь, и в силу какого-то редкого совпадения внешних оптических условий и собственного настроения он обнаружил, что Город Бездны невероятно прекрасен — как все человеческие города, которые в том или ином смысле обязаны своей жизнью людям. Хи много раз видел, как Город менялся. Но ничто не менялось так, как он сам.

Сделано, подумал он.

Корабль в пути, Клавейн получил помощь и сможет выполнить свою миссию. Он наконец-то совершил бесспорно хороший поступок, единственный в своей жизни. Конечно, это не может искупить все его прошлые деяния, все совершенные им жестокости — даже страдания инопланетного существа, которое он так и не смог спасти, которое подвергалось истязаниям, прежде чем Мадемуазель поместила это создание в свой замок. Но это лучше, чем ничего.

Все, что угодно было лучше, чем ничего.

Балкон тянулся вдоль боковой стены черного здания, ограниченный невысоким парапетом. Хи подошел к самому краю. Теплый ветерок, похожий на неглубокое дыхание животного, набирал силу, пока не стал довольно ощутимым. Внизу, на расстоянии головокружительных километров, в безумных лабиринтах света запутался Город. Таким было небо над его родным поселением после воздушных боев — одно из немногих воспоминаний молодости.

Однажды он сказал себе: когда, наконец, достигнет искупления, когда сделает нечто, способное покрыть хотя бы некоторые совершенные грехи, он оборвет свою жизнь. Лучше умереть с почти равным счетом, чем подвергаться риску совершить в будущем нечто худшее. Его воля к злу не исчезала, хотя и спряталась где-то в глубине — и все еще жила там, свернувшись в ожидании, как гамадриада. И опасность слишком велика.

Он посмотрел вниз, представляя, что почувствует через секунду. Через мгновение все закончится благодаря плавной, элегантной игре массы и гравитации. Он станет не более чем примером действия законов баллистики. Не будет больше способности воспринимать боль, не будет жажды освобождения.

Женский голос прорезал темноту ночи.

— Нет, Хи.

Он оглянулся, но остался стоять на краю. Город все еще завораживал, притягивая к себе.

Она прошла по балкону, звонко щелкая каблуками. Хи почувствовал, как женские руки обвились вокруг его тела. Нежно, медленно, она отвела его от края.

— Нет, — прошептала она. — Это заканчивается не так. Не здесь, не сейчас.

Глава 24

— Вот машина — мало ли что случится, — проговорил маленький смуглый человечек и кивком указал на одинокий вездеход, припаркованный у обочины.

Овод посмотрел на сгорбленную тень за лобовым стеклом.

— Похоже, водитель уснул.

— Не-а.

Однако на всякий случай коротышка подъехал поближе. Оба вездехода были одной модели — стандартные разработки, финансируемые правительством. Правда, тот, что предназначался «на случай неприятностей» выглядел не в пример более прискорбно. Дождь барабанил по кузову, и разнокалиберные латки на кузове — следы многократного ремонта — выделялись матовыми прямоугольниками. Шофер Овода вылез из кабины, подбежал к припаркованной развалюхе, прыгая через лужи, и постучал в окно. Стекло медленно опустилось. Примерно минуту водители оживленно переговаривались, подкрепляя аргументы энергичными жестами и мимикой — по крайней мере, это относилось к коротышке. Наконец он вернулся, плюхнулся на сиденье рядом с Оводом, что-то пробормотал, еле переводя дух, потом отпустил ручной тормоз, и машина с визгом отъехала.

— На этой улице больше никто не припаркуется, — сказал Овод. — Это выглядит подозрительно — просто стоять и ждать.

— А ты бы предпочел, чтобы машины вообще не было — ночью, да еще когда с неба дождик писает?

— Нет, конечно. Просто позаботься, что этот соня придумал хорошую историю — вдруг ребята Вуалюмье решат с ним немного побеседовать.

— Уже придумал, не волнуйся. У него якобы рандеву с замужней женщиной. Видишь окна на верхнем этаже? Он торчит тут и дожидается, когда дама даст знать, что муж ушел.

— Может быть, ему стоит чуть-чуть оживиться?

— Я уже сказал ему, чтобы не клевал носом, — вездеход со скрежетом повернул за угол. — Расслабься, Овод. Мы уже сто раз такое проделывали. Только в Кювье. И в этом секторе было не меньше дюжины митингов. Причина, по которой я стараюсь тебе помогать, такова, что тебе нечего дергаться из-за мелочей.

— Ты прав, — сказал Овод. — Похоже, у меня нервы шалят.

Коротышка рассмеялся.

— Это у тебя нервы?

— Ставки слишком высоки. Я не хочу подвести людей — после того, как мы зашли так далеко.