Ковчег Спасения

Ремонтуа посмотрел на Скорпио, потом на него.

— Справимся.

Теперь, когда миссия началась, оба молчали, стараясь не отвлекать Клавейна. Он вел шаттл прямым курсом к дрейфующей «Ночной Тени» и старался не думать о настоящей скорости их движения. Звездолеты падали сквозь пространство со скоростью всего на два процента меньше световой, однако со стороны это было совершенно не заметно. Звезды смещались относительно своих координат и меняли цвет из-за релятивистских эффектов, но выглядели совершенно неподвижными, даже при таком высоком тау-факторе. Их траектория не проходила в непосредственной близости от какого-нибудь светящегося небесного тела. Иначе можно было бы увидеть, как оно бы проплыло в темноте, лишенное сферичности сжатием Лоринца-Фицджеральда.[56] Но даже тогда оно не пронеслось бы мимо — для этого корабль должен был бы пройти едва ли не в верхних слоях его атмосферы. Они бы увидели пламя из дюз звездолета, который возвращается к Йеллоустоуну — при условии, что они занимали бы один коридор. Обшивки кораблей светились в инфракрасном режиме, нагретые постоянным, почти незаметным трением о межзвездный водород и микроскопические зерна пыли. Однако в сознании Клавейна этот факт почему-то не соотносился с внутренним ощущением скорости. Он осознавал, что это трение создает определенные проблемы для шаттла, несмотря на небольшое поперечное сечение их суденышка. Зато космическое излучение, которое релятивистские эффекты сделали еще более жестким, непрерывно пронизывали корпус. Именно по этой причине кабину обшили бронированными листами.

Перелет прошел быстро. Впрочем, это могло быть субъективным ощущением Клавейна: он боялся, что окажется на борту «Ночной тени» и обнаружит, что он опоздал. Основную часть пути все трое провели в бессознательном состоянии, сохраняя энергию скафандров: в случае атаки Скейд любые усилия все равно оказались бы бесполезны.

Клавейн и его спутники проснулись, когда искалеченный звездолет появился в поле прямой видимости.

Антрацитовый силуэт в черноте межзвездного пространства. Клавейн видел его лишь потому, что с «Зодиакального Света» прямо на корабль был направлен луч оптического лазера. Некоторые детали оставались незаметными. Но и того, что представало взгляду, было достаточно, чтобы чувствовать себя неуютно. Корабль напоминал полуразрушенный готический собор в лунном свете. Легкая тень шаттла ползла по изувеченному корпусу, и тот словно корчился от ее прикосновения.

С близкого расстояния непонятные выросты выглядели еще более странно. Они имели сложную структуру, но до сих пор это было не настолько очевидно — равно как и то, до какой степени они оказались скручены и искорежены. Скейд очень повезло: повреждения пришлись главным образом на корму. Корпус напоминал вскрытую грудную клетку, но на двигателях Конджойнеров, которые торчали по краям разрыва, лишь пострадала обшивка. Клавейн подвел шаттл еще ближе. Скейд не собиралась атаковать — иначе это бы уже произошло. Очень осторожно скелетообразное суденышко лавировало среди скрученных балок и изломанных дуг — того, что осталось от сверхсветовой установки.

— Отчаянная попытка, — заметил Клавейн. — Она же знала, что мы не доберемся до Ресургема раньше, чем она… Почему это показалось ей недостаточным? Она хотела опередить нас на годы.

— И могла, — отозвался Скорпио. — Почему тебя удивляет, что она воспользовалась возможностью?

— Я тоже удивлен, — Ремонтуа вмешался прежде, чем Клавейн успел ответить. — Скейд знала, что играет с огнем. Я спрашивал ее о «состоянии четыре». Скейд отрицала, что оно ее сколько-нибудь интересует, но выражение ее лица о многом говорило. Она всегда любила рискованные эксперименты.

— Ясно одно, — подытожил человек-свинья. — Вашей подружке сильно приспичило получить эти орудия. Похоже, они для нее чертовски много значат.

Клавейн кивнул.

— Учитывая, что мы имеем дело не с настоящей Скейд. А с тем, что добралось до нее в Замке — чем бы оно ни было. Мадемуазель. Она хотела получить орудия и просто вживила Скейд эту идею.

— О, эта Мадемуазель меня очень заинтересовала, — сказал Ремонтуа. Ему уже частично рассказали о последних событиях в Городе Бездны. — Я бы не отказался с ней встретиться.

— Опоздал, — ответил Скорпио. — Можешь взглянуть на ее труп у Хи в ящике… Тебе что, Клавейн не рассказывал?

— Рассказывал, — раздраженно отозвался Ремонтуа. — В ящике есть что-то. Но явно не та ее часть, которая имеет значение. Та — главная — часть добралась до Скейд. И сама стала Скейд. Такой, какой мы ее знаем.

Клавейн провел шаттл между парой отростков, похожих на изуродованные лезвия ножниц, и вернулся в открытое пространство. С этой стороны «Ночная Тень» оставалась непроглядно черной — лишь в некоторых местах ее освещали прожектора шаттла, выхватывая из черноты детали. Крошечный кораблик медленно полз вдоль борта звездолета. Клавейн смотрел туда, где за невидимыми бесшовными люками прятались орудия — совершенно бесполезное занятие: порты открылись бы раньше, чем он успел бы моргнуть. Примерно столько же занимало наведение орудий.