Ковчег спасения

Вольева наблюдала за тем, как пять из тринадцати оставшихся пушек занимают позиции вокруг «Ностальгии по бесконечности». Цветные пузырьки, обозначающие артсистемы, висели над кроватью Вольевой словно игрушки, подвешенные над люлькой младенца. Илиа поднимала руку, цепляла пальцем иконку, перетаскивала – меняла позицию орудия относительно корабля, в максимальной степени используя его корпус как прикрытие. Иконки откликались лениво, неохотно, отображая медленное перемещение реальных объектов.

– Ты хочешь сразу открыть огонь? – спросила Хоури.

Вольева глянула искоса:

– Нет. Только когда он меня вынудит. Я не хочу, чтобы ингибиторы знали о пушках, которые я еще не выставила против них.

– Все равно рано или поздно придется стрелять.

– Может, Клавэйн одумается и поймет, что ему не выиграть. Еще не поздно.

– Но мы ничего не знаем о его оружии, – возразила Хоури. – А вдруг у него что-нибудь настолько же мощное?

– Ана, нам трижды наплевать на его оружие. Ты пойми: ему от нас что-то нужно, не наоборот. Поэтому наше положение гораздо выгоднее.

– Я не понимаю…

Илиа вздохнула. Надо же, приходится объяснять такую простую вещь.

– Его удар по нам должен быть хирургически точным. Клавэйн не может повредить оружие, которое ему так необходимо. Проще говоря, если собираешься ограбить дом, тектоническую бомбу на него сбрасывать не станешь. А у меня подобных ограничений нет. Клавэйн не имеет ничего такого, что могло бы мне понадобиться.

А про себя Вольева добавила: «Почти ничего».

Ей не давала покоя загадка невероятно быстрого торможения «Света Зодиака». Скорее всего, это какой-то мудреный способ подавления инерции. А если нет, тогда еще интереснее. С другой стороны, отчаянной надобности в подобной игрушке нет. То есть ничто не мешает использовать весь арсенал. Старика с его блажью можно вычеркнуть из бытия, потеряв разве что шанс утолить любопытство – да и то гипотетический.

Но загвоздка в том, что Клавэйн не может не видеть опасности. Если он настоящий, тот самый Фарсидский Мясник. Вряд ли человек способен прожить четыре изобилующих войнами столетия, совершая дурацкие ошибки.

Может, ему известно нечто недоступное ей?

Илиа провела пальцами по проекции, корректируя расположение пушек, нервничая, выбирая, какую использовать первой, и размышляя о том, что́ лучше – позволить Клавэйну немного поиграть в войну или уничтожать его корабль сразу.

– Есть новости от Торна? – спросила она.

– Он летит с Ресургема, везет две тысячи беженцев.

– Торн знает о нашей маленькой ссоре с Клавэйном?

– Я сообщила, что мы перемещаемся поближе к Ресургему. Не вижу смысла пугать его без нужды.

– Да, на борту людям не опаснее, чем на Ресургеме, – впервые согласилась с Аной Вольева. – После того как они улетели с планеты, у них появился реальный шанс выжить. Не слишком большой, но все-таки…

– Уверена, что не нужно применять оружие?

– Ана, я его обязательно применю, но ни секундой раньше, чем нужно. Тебе не доводилось слышать военное выражение: «подождем, пока не увидим белки их глаз»?

– Илиа, я про войну забыла больше, чем ты узнала.

– Ну, тогда просто доверься мне. Я что, прошу слишком многого?

Спустя двадцать две минуты начался бой. Первый залп Клавэйна был смехотворно слабым. Илиа получила сообщения о всплесках излучения с ускорителей, разгоняющих небольшие слитки металла до одной-двух тысяч километров в секунду. Чтобы добраться до «Ностальгии по бесконечности», слиткам потребуется час. Увеличив разрешение до предела, Илиа смогла различить и крестовидные силуэты пусковых установок, понаблюдать за последовательностью аннигиляционных микровзрывов, разгоняющих слитки, разрушая при этом ускорители. У Клавэйна их не хватало, чтобы равномерно заполнить пространство вокруг «Ностальгии», поэтому можно было избежать попадания, попросту двигаясь случайным образом, не возвращаясь в область пространства, где находились часом раньше и куда целились пушки-ускорители.

Поначалу все именно так и происходило. Даже капитана не пришлось просить о помощи. К нему поступала та же тактическая информация, и он пришел к тем же выводам. Триумвир ощущала легкие колебания, словно кровать стояла на плоту, дрейфующем по слегка взволнованному морю: «Ностальгия» смещалась хаотически, толчками маневровых движков, во множестве усеивавших корпус.

Но ведь защищаться можно и активно. Регистрируя импульс от сработавшей пушки, нетрудно определить направление выстрела с минимальной погрешностью. Вольева развлекалась, выжидая в неподвижности и уклоняясь в самый последний момент. Запустив тактическую симуляцию, Илиа высвечивала для капитана результаты на дисплее и была благодарна, когда он изменил приемы уклонения. Так выходило проще, экономнее – и элегантнее. Да и Клавэйн, скорее всего, заметил.

Пусть смотрит и извлекает урок. Пусть атакует изощреннее и умнее, чтобы она могла показать снова свое превосходство.

Клавэйн наблюдал, как последний ускоритель выплюнул снаряд, разрушая себя в последовательности кратких ярких вспышек.