Ковчег спасения

Скади разрешила расширить зону поля и перевела свои имплантаты в состояние максимально ускоренного мышления. Обычное движение на борту стало едва заметным статичным фоном, безумное вращение аппаратуры на корме замедлилось, стало различимо гипнотическое, приковывающее взгляд движение отдельных частей. Скади внимательно обследовала свой разум, отметила нервность, нетерпение, подспудный страх перед ошибкой. Вспомнились слова волка о том, что лишь очень немногие органические сущности двигались быстрее света. В других обстоятельствах она восприняла бы эти слова как предостережение, но ведь он, по сути, подталкивал, провоцировал ее на попытку. И по-настоящему помог в расшифровке информации, поступившей от «Пролога». Без волка это едва ли бы удалось. Должно быть, он не хотел погибать. Хотя, возможно, лишь наслаждался замешательством Скади, вовсе не заботясь о самосохранении.

Но теперь уже не важно. Процесс начался. Движущиеся детали машины изменили состояние поля вблизи зоны измененного вакуума, возмущая осторожно и продуманно ее границу, подталкивая к расширению. Зона начала осциллировать, мгновенно расширяться, опадать снова. Размеры менялись на порядки – но все же слишком медленно.

Скади быстро поняла: что-то пошло не так. Поле должно было расшириться во временных масштабах, находящихся за пределами человеческого восприятия, пусть даже и ускоренного. Зона не объяла весь корабль, но раздулась лишь до размеров грейпфрута, зависла среди крутящегося мельтешения на корме, непонятная, страшная. Скади лихорадочно взмолилась: пусть, пусть оно схлопнется до микрона, до искорки в бактерию величиной – но ведь поле, скорее, расширится неконтролируемым образом. Моленка ведь предсказывала нестабильность…

Завороженная и напуганная, Скади наблюдала, как зона дергалась и менялась: то вытянулась, уподобясь арахисовому ореху, то превратилась в тор. А по словам Моленки, такая топологическая деформация была попросту немыслима!

Пузырь вакуума снова поменял связность, стал сферой, а спустя мгновение покрылся выступами. На мгновение показалось, что смотрит, глумясь, уродливая морда горгульи. Конечно, это лишь шутки подсознания, проекция знакомой формы туда, где она никак не могла появиться, но понимание не уменьшило страха. Пузырь вакуума казался жутким воплощением злой хаотической силы.

Пузырь раздулся снова – до размеров шаттла. Часть движущихся деталей не ушла вовремя от границы зоны, их края проткнули пузырь, вошли внутрь. Мгновенно детекторы захлестнул чудовищный поток гравитонов и элементарных частиц, загнал показания далеко за допустимые пределы. Ситуация вышла из-под контроля. Корабельные системы, локализованные на корме, выходили из строя одна за другой. Движущиеся части хаотично задергались, хлестая друг друга, словно руки пьяных танцоров. Брызнули обломки. От мест столкновения деталей с границей поля зазмеились ленты раскаленной плазмы. Зона раздулась опять, поглотив кубические гектары аппаратуры, уже не способной поддерживать стабильность вакуума. Внутри поля засверкали вспышки разрывов. Центральная движущаяся часть – длинный изогнутый кронштейн – переломилась в основании, врезалась в борт «Паслена». Скади ощутила цепь взрывов вдоль корпуса, алых вспышек от кормы к рубке. Чудесная машина, выпестованная ею, рвала себя на части. Зона измененного вакуума раздулась, не сдерживаемая более искалеченными генераторами потенциальной ямы.

Зазвучали сирены тревоги, по всему звездолету загрохотали опускаемые аварийные переборки. Из центра зоны засиял ослепительный белый свет – материя становилась фотонами, начался катастрофический переход в третью фазу вакуума, когда материя полностью теряет инертную массу.

Сквозь границу хлынул поток фотонов и лептонов. Оставшиеся кронштейны отшвырнуло, переломило, как сухие ветки. Вспыхнул краткий ослепительный разряд плазмы, пузырь вакуума раздуло. Он захватил «Паслен» целиком, диссипируя в то же время. Скади ощутила прохождение фронта – будто порыв ледяного ветра летним днем. Ударная волна сотрясла звездолет, Скади швырнуло на стену. В обычной ситуации та смягчилась бы мгновенно, поглощая энергию столкновения, – но теперь осталась твердым неподвижным металлом.

Однако корабль уцелел, как и его хозяйка. Она могла двигаться, размышлять. Могла слышать вытье сирен, аварийные сообщения, лязг закрывающихся переборок. Кризис миновал, пузырь измененного вакуума рассеялся, пусть и покалечив звездолет. Даже если «Паслен» невозможно в полной мере отремонтировать, он не уничтожен. А значит, еще не все потеряно.