Ковчег Лит. Том 2

Таня шла молча, сильно хромала и старалась смотреть только себе под ноги. Она проклинала все на свете, но больше всех Лиду, ведь это была ее затея — пойти в поход, — да еще опоздала. Быть может, если бы она пришла вовремя, все вышло бы по-другому. Сидели бы они сейчас у костра, пили горячий чай и пели песни. Но нет! Они бредут ночью где-то в поле, оставленные всеми. Шерстяные носки промокли, к стопам прилипла грязь, отчего идти было тяжело вдвойне. Укутавшись в спальный мешок, Таня не переставала дрожать от холода. Все мысли были только о тепле ее скрипящей раскладушки. Запах домашних щей, казалось, преследовал ее, уставшее воображение живо воссоздавало в голове привычный уют, незатихающий гомон. Ныло в груди то ли от тяжести рюкзака, то ли от тоски по семье. Стоило ли это все того? Чего она добилась?

— Так! — Лида резко остановилась и огляделась. — Дошли.

— Правда? — Таня с надеждой посмотрела по сторонам. Синяя даль, далекие огоньки тракторов и ничего больше. — Что ты врешь? Мы черт знает где!

— Ну, до пролеска же дошли. Все, падай, заночуем здесь.

— Где здесь? — тихим испуганным голосом спросила Таня. — Прямо тут? На дороге?

— Ну да, — спокойно отозвалась Лида и скинула рюкзак на землю. — Вот немножко отойдем в те кустики, и самое то. Спать охота.

— Ну я не знаю даже, — заскулила Таня. Вся эта затея с ночевкой ей совсем не нравилась. Вдруг трактористы воспользуются положением и… мало ли, что может взбрести в голову сельским мужикам?

— Чего ты не знаешь? Давай расстилай свой мешок да укладывайся. А с утра все равно виднее, куда идти.

Таня повиновалась. У нее не осталось сил спорить, это все равно было бессмысленно, ведь Лида была абсолютно права. Укутавшись в теплый свитер, неудачливая путешественница силилась согреться. Ее бил мелкий озноб. Желудок требовал горячей пищи, а лопнувшие мозоли — приличной дозы зеленки или йода. Зажмурившись, перед тем как забыться тяжелым сном, Таня представила свою шумную квартиру и Мишу, бренчащего на гитаре.

Она проснулась оттого, что кто-то слабо тряс ее за плечи. Таня с трудом разомкнула веки и застонала — все тело ныло, а ступни горели.

— Танька, давай просыпайся. Тут кто-то ходит.

Последние слова заставили девушку буквально подскочить. Испуганными заспанными глазами она озиралась по сторонам.

— Где? Кто?

Лида усмехнулась. Выглядела она довольно неплохо. Короткие волосы были взъерошены, под глазами мешки, но щеки были румяные, и глаза блестели.

— По-моему, это грибники. Нашли грибочки под кусточком, — приятельница залилась смехом. Он был таким заразительным, что Таня тоже невольно расплылась в улыбке.

Собрав свои скудные пожитки, перемотав ноги бинтом, который Лида нашла в своем рюкзаке, путешественницы отправились в путь.

— Ты смотри, смотри вперед. Вот поле и кончилось. — Таня ликовала. Все самое страшное у нее ассоциировалось с этим вспаханным полем, и теперь, когда они прошли его вдоль и поперек (так ей казалось), пугающая магия внезапно рассеялась. Позади них вставало солнце, будто бы облитое густым брусничным соком. И этот свет растекался по черной земле, далеким срезам лесов, отражался от чистой поверхности неба.

— Красота-то какая, Танюха! Эх, хорошо. Ну, пойдем. Мне кажется, недалеко нам осталось.

Лида была права. Войдя в лес по широкой, изборожденной колесами тракторов дороге, девушки вскоре услышали голоса и стук топора. Через несколько минут они вышли к лагерю.

— А вот и наши лягушки-путешественницы! Ну и видок у вас, барышни. — Инструктор рассмеялся, помогая девушкам стянуть рюкзаки.

Накормили, обогрели, подлечили ноги. К вечеру Таня уже ощущала себя частью чего-то большого и теплого. И был костер, и пламя его неслось высоко в темно-синее небо, искрилось и играло. И были песни, неуверенные голоса пели вразнобой, кто громче, кто тише, кто-то молча глядел на огонь. Лида успела со всеми перезнакомиться и даже начала заигрывать с инструктором, что ему явно льстило. А Таня тихо сидела в стороне, укутанная в плед, как она и мечтала, только вот не было с ней рядом того лесного героя, о котором она грезила. Но это ее нисколько не расстраивало. Умиротворение и покой царили внутри нее, а еще тоненький голосок напоминал ей о тоске по дому. Как бы ей ни было хорошо, хотелось поскорее вернуться.