Ковчег изгоев

— Семья? — переспросила я.

— Он что, вам не сказал? — изумился Радчук. — Неужели, взрослеет? Раньше он начинал общение с командиром с информации о том, что он мой родной племянник. Значит, вы не знали? Это меняет дело. Антон! После полёта — ко мне!

Экран погас, и Вербицкий, с яростью взглянув вверх, развернул руки перед грудью, как собачьи лапки, и тявкнул:

— Слушаюсь, хозяин! — и, высунув язык, активно задышал.

По отсеку прокатился взрыв хохота. Я снова положила руки на штурвал, и на экране передо мной засветился «зелёный коридор», ведущий нас по Солнечной системе к Земле.

Мы долетели без всяких помех, с наслаждением прислушиваясь к забитому переговорами эфиру. Мы были дома, в полной безопасности. Задание было выполнено, и мы возвращались на Землю. Почти все.

Уверенно ведя баркентину по маршруту, я прислушивалась к происходящему в отсеке и вспоминала молчаливый сход со стапелей, который был так давно. Теперь у нас был экипаж, сильный, сплоченный, надёжный. У меня были офицеры, на которых я могла положиться так же, как на мой прежний экипаж, как на Джулиана и Хока, как на баркентину.

В рубке царила эйфория, а я, как и положено капитану, мыслила более масштабно, и понимала, что хоть жизням нашим уже ничто не угрожает, радоваться рано. Оценив всё заново, я поняла, что нас не должны были, просто не могли так сразу пустить на Землю. Это нарушение всех карантинных правил. И всё же нас пустили, нам дали зелёный коридор, по которому можно двигаться с превышением скорости, допустимой в забитой транспортными средствами системе. Нам предоставляют какой-то особый космодром, о котором не знает даже всеведущий Радчук. Что же это за начальство у нас такое?

— Командир, — услышала я сладкий голос Антона Вербицкого, — обещайте, что это наш первый, но не последний полёт на баркентине!

Я промолчала, только улыбнулась ему и снова взглянула на маршрут. Мне самой бы кто-нибудь это пообещал.

Вскоре мы увидели Землю. Я всегда смотрю на неё на подлёте в иллюминатор с замиранием сердца, но сейчас это была какая-то особенная радость, новая, а, может быть, забытая старая, потому что в этот раз я летела не в гости, а домой. Я вела свой звездолёт после выполненного задания. Чёрт возьми, это мой звездолёт и мой экипаж! А своих я не сдаю!

— С возвращением домой, друзья мои! — проговорила я по общей связи.

— Есть посадочный луч, — доложил Хок, и я увидела на карте чуть изогнутую по дуге линию. — Гоби? Но в этом месте нет никакого космодрома!

— Значит, теперь есть… — пробормотала я и, «посадив» баркентину на кончик луча, убрала штурвал. Дальше нас вёл диспетчер космодрома. — Посадочные двигатели к работе, — скомандовала я и, услышав ответ механиков, откинулась на спинку кресла, рассматривая яркую поверхность Земли на фронтальном экране.

Мы сели в пустыне. Это было немного уныло, в том смысле, что это опять была пустыня. Никаких построек до самого горизонта, только скудная растительность и табун крепких монгольских лошадок, скорее всего, диких. Я приблизила их на экране. Несколько особо любознательных остановились, рассматривая нас умными чёрными глазками, и ветер развивал их спутанные гривы и длинные задорные чёлки. Я невольно улыбнулась, уж больно родными выглядели встречавшие нас земляне.

— Нас точно туда посадили? — недоумевал Вербицкий. — Эй, диспетчерская!

— Антон, — я посмотрела на него, и он замолчал.

— К нам приближается несколько пассажирских судов, — проговорил Хок. — Точнее шесть, нет, семь лайнеров… Красного Креста.

— «Пилигрим» — раздалось из динамика. — Опустите восьмой лифт и примите на борт группу технического обеспечения. Приготовьтесь к высадке пассажиров, которые будут переведены на санитарные лайнеры. Второй помощник Лю и судовой врач Дакоста, вам следует немедленно спуститься к восьмому лифту.

Я обернулась и посмотрела на мальтийца, который печально улыбнулся мне и махнул рукой.

— Разрешите идти, командор?

— Идите.

Он ушёл, и я опустила восьмой лифт на поверхность земли. Кабина двинулась вниз, но, судя по индикатору, ушла ниже и вышла из выдвижной шахты. Хок многозначительно взглянул на меня. Это значило, что то, что мы ожидали увидеть на поверхности, находится на самом деле под посадочной площадкой.

Кабина тем временем вернулась, и индикаторы показали прибытие на борт баркентины восьми человек. Они уверенно прошли по коридору, поднялись на второй уровень и вскоре появились в командном отсеке. Восемь молодых крепких мужчин в форме, похожей на нашу, но без терракотовых узоров. Вперёд вышел светловолосый офицер и проговорил:

— Капитан-командор Артёмов, начальник вашей технической службы. Прошу передать нам звездолёт для технического обслуживания.

— То есть как передать? — опешил Хок.

— Дать допуск к бортовой системе, — пояснил тот. — После высадки пассажиров командир может отпустить экипаж по домам. Командиру и старпому желательно задержаться, поскольку они могут понадобиться командованию.

— А звездолёт? — нахмурился Булатов.

Артёмов взглянул на него и неожиданно улыбнулся: